— Вряд ли. Я бы не против того, чтобы мои люди поупражнялись в стрельбе в цель, но боюсь, мое начальство не одобрит переход границы без соответствующих процедур.

— Так зачем вы нас пригласили? — поинтересовался Рассел.

— Чтобы обсудить вопрос о пропусках, которые вам нужны.

— О пропусках, за которые уже заплачено? — спросила Марджори.

— Это вопрос семантики. Район, в который вам нужны пропуска, очень хорошо охраняется…

— Вся территория Китая очень хорошо охраняется, — возразил Рассел.

— Но лишь часть нужной вам территории в моем ведении.

— В прошлом это ни разу не вызывало трудностей.

— Все меняется.

— Вы нас шантажируете, — сказала Марджори. Лицо ее оставалось бесстрастным, но глаза стали холодными и злыми.

— Я не знаю этого выражения.

— Подкуп.

Полковник Чжоу нахмурился.

— Резко сказано. Однако вы правы: вы уже заплатили мне. К несчастью, изменения границ моего района заставляют меня кормить больше ртов, если вы понимаете, что я хочу сказать. Если я не смогу кормить эти рты, они начнут говорить не с теми людьми.

— Может, нам стоит побеседовать с ними вместо вас? — предположил Рассел.

— Попробуйте. Но есть ли у вас время? Припоминаю, что вам потребовалось восемь месяцев, чтобы выйти на меня. Со мной вам повезло. В следующий раз вас могут арестовать как шпионов. Это может произойти и сейчас.

— Вы затеяли опасную игру, полковник, — сказала Марджори.

— Не более опасную, чем нелегально пересекать китайскую границу.

— И я полагаю, не более опасную, чем то, что ваши люди не обыскали нас на предмет оружия.

Чжоу сощурился, взгляд метнулся к двери, потом вернулся к близнецам.

— Вы не посмеете, — заявил полковник.

— Она посмеет, — сказал Рассел. — И я тоже. Можете не сомневаться. Но не сейчас. Не сегодня. Полковник, если бы вы знали, кто мы, вы бы хорошенько подумали, прежде чем вымогать у нас дополнительные деньги.

— Я могу не знать ваших имен, но знаю вашу породу и догадываюсь, чего вы хотите.

Рассел спросил:

— Сколько вам нужно, чтобы накормить лишние рты?

— Двадцать тысяч — евро, не долларов.

Рассел и Марджори встали. Рассел сказал:

— До конца дня деньги будут на вашем счете. Мы свяжемся с вами, когда будем готовы перейти границу.

Он догадался — по прохладе ночного воздуха, по отсутствию шума дорожного движения и позвякиванию колокольчиков яков, — что находится высоко в горах. Втолкнув в машину, ему сразу завязали глаза, и он не знал, далеко ли его увезли от Катманду. Десять миль или сто — это, в сущности, не имеет значения. За пределами долины, в которой лежит город, местность способна поглотить человека — и делала это тысячи раз. Ущелья, пещеры, карстовые воронки, расселины… миллион мест, где можно спрятаться или умереть.

Пол и стены из неструганых досок, койка тоже. Матрац набит соломой и слабо пахнет навозом. Печь старая, пузатая; он догадывался об этом по звукам, когда его похитители заходили раздуть огонь. Иногда сквозь дым он улавливал запах топлива для печи — таким пользуются путешественники и горцы.

Его держат в заброшенной хижине, где-то вдали от постоянных маршрутов: в хижине давно никого не было.

Похитители за все время не сказали ему и двадцати слов, только приказы на ломаном английском: сядь, встань, ешь, туалет… На второй день, однако, он уловил обрывок разговора за стенами хижины, и хотя ничего не понимал по-непальски, но понял, на каком языке говорят.