Привели графиню со скованными руками.

Надзирательница, жена пристава, наблюдала за ними на расстоянии нескольких шагов. Элпью заметила, как хорошо она одета. Не было сомнений, что она или ее муж имели очень неплохой побочный заработок в виде взяток и вымогательства.

— Значит, нам нанесла визит мистрис Монтегю? — Графиня присела на краешек дубовой скамьи. — Надеюсь, ты заверила ее, что устроишь шумиху?

— У всех актеров размягчение мозгов, мадам, — прошептала Элпью. — Она хочет, чтобы мы расследовали убийство Лукас.

— Я тут размышляла над этим преступлением. — В возбуждении графиня подалась вперед. — Думаю, мы могли бы докопаться до истины.

— Но только не отсюда. Не вижу никакого легкого способа вызволить вас. — Элпью опустила глаза и прикусила губу. — Я должна была предложить себя вместо вас.

— Элпью! — Графиня погладила свою компаньонку по голове. — Как ты благородна. Ты отнесла в «Глашатай» историю про Рейкуэлла и Джимкрэк?

— Сегодня утром ее отнес Годфри. — Элпью сжала край столешницы. — Я бы хотела оказаться на вашем месте. Даже страшно об этом подумать.

— Ты это о чем?

— Она хочет, чтобы я стала актрисой. Я велела ей убираться к дьяволу.

— Ты! Актриса? — Графиня внезапно забеспокоилась. — Но у тебя нет никакой склонности к драме, Элпью. Ей следовало бы обратиться ко мне. — Графиня поднялась и приняла величественную позу. — Ах! — Сверкнув глазами, она воздела пухлую руку, но из-за наручников взлетели обе. — «Ах, бедняжка Касталио!» У меня, разумеется, получилось бы лучше без этих помех моему искусству. — Она забренчала цепью, потом, кокетливо улыбнувшись, сделала несколько мелких шажков вперед. — «Я столько потрудилась ради самого красивого фарфора, мой дорогой...» Видишь, я знаю все модные пьесы.

— Но, графиня, я ненавижу театр, и вы это знаете. Я не хочу этим заниматься. Я и лицедеев этих терпеть не могу, мадам. Я им не доверяю.

— Ты отвергла возможность заработать деньги для моего освобождения только потому, что тебе противен театр? — Графиня с резким, драматичным жестом повернулась к Элпью. — Прекрасно. — Сглотнув комок в горле, она повернулась к жене пристава. — Эта девушка годится мне в дочери, и, однако же, она готова скорее навсегда оставить меня в заключении, чем пойти работать в театр! — Она приняла новую позу. — Да половина Лондона выцарапала бы тебе глаза за такую возможность. Прошу вас, госпожа надзирательница, отведите меня назад в мою камеру. О, и я родилась, чтобы столкнуться с такой неблагодарностью!

— Дорогая мадам... — Элпью протянула руку, но графиня оттолкнула ее.

— Не смей даже называть меня «дорогая мадам», неблагодарное дитя. Уходи, Элпью! Уходи! Какую же змею я пригрела на своей груди.

Элпью пошла к выходу.

— И кстати, почему ты здесь? Сегодня утром тебе нужно быть в Большом зале Вестминстера, девочка.

Совершенно сбитая с толку, Элпью покинула дом предварительного заключения, миновала вход в королевские казармы и пошла дальше, к Вестминстеру.

Как же она забыла о суде над Рейкуэллом? Получается, что она подвела графиню по всем статьям. Ужасный день. Поскорее бы уж закончился.

Движение на Уайтхолле, как всегда, стояло. Почтальоны, взобравшись на крыши своих экипажей, криком требовали друг у друга уступить дорогу, а повозки с сеном и портшезы пытались обойти более крупные повозки, перегородившие пешеходную часть улицы.