С улицы через ворота, ведущие во двор, входит Али. Поглядев на нас единственным сверкающим в темноте глазом, он машет нам рукой и сворачивает в конюшню. Клифорд полагаю, это именно Клифорд появляется на крыше у нас над головой и вновь скрывается в доме. Он что‑то кричит, но я не различают слов. Сейчас он бежит по лестнице, окликая солдат. Из конюшни выныривает Али, он ведет на веревочной уздечке Генета. Эдди, лишь мгновение поколебавшись, спрыгивает голой задницей на спину жеребцу. Генет встает на дыбы, но Эдди, повиснув у него на шее, ухитряется подобрать поводья. В проходе за спиной Али появляются солдаты. Али отступает в сторону, а Эдди, понукая коня коленями и пятками, гонит его прямо на стражников.

Грохот оружия и доспехов, стук копыт, высекающих искры из камней, безумное ржание – и лошадь со всадником растворяются в ночи, а солдаты лишь делают вид, будто пытаются их преследовать.

Али подходит поближе и смотрит на меня искоса, снизу вверх.

– Ты простудишься насмерть, – предупреждает он и здоровой рукой помогает мне слезть, придерживая меня своей изувеченной рукой, пока я не касаюсь носками холодных камней. Тогда он стаскивает с себя вонючую старую шубу и заворачивает меня в нее.

– И этого, мой дорогой Ма‑Ло, вполне достаточно для одного вечера.

Я глубоко вздохнул и очнулся. Ума была права  – рассказ затянулся, но я был столь поглощен этими событиями восьмилетней давности, что перестал понимать, где я сам нахожусь. И вот я вновь оказался в саду Али  – сад все такой был,  – вот сидит сам Али, по другую сторону стола, в тени дерева. Кажется, он задремал. Слегка пошевелился, негромко выпустил газы, приоткрыл уцелевший глаз.

– Попроси Муртезу привести детей,  – обратилась к нему Ума.  – Мне пора идти.

Али позвонил в колокольчик. Слуга‑нубиец явился на зов, выслушал приказание господина и удалился.

– Рада была посидеть с вами,  – произнесла Ума, вставая и наклоняя голову в прощальном поклоне.

Я поспешно вскочил.

– Потрясающе, замечательно, чудесно,  – забормотал я. – Вы еще… когда вы…

– Я вернусь, когда наступит пора снова вплести мою нить в повествование Али.

Она пошла прочь  – мимо украшавших сад флагов, мимо небольшого фонтана, распахнула резную сандаловую дверь, и по ту сторону сада я на миг увидел двух детишек, державшихся за большие черные ладони Муртезы. Нубиец передал мальчиков матери, и дверь захлопнулась.

Мы долго молчали, потом я вновь глубоко вздохнул.

– Она рассказала хорошую историю, верно? – пробурчал Али.

– Да,  – подхватил я, но потом призадумался и спросил:  – И все это правда?

– Чистая правда. Почему ты вдруг засомневался?  – И приподнял бровь.

– Не знаю. Твою историю рассказывают несколько голосов. Сперва ты сам, потом письма князя и вот теперь Ума. Мне видится в этом какая‑то уловка, вымысел.

– Вымысел? Что ты этим хочешь сказать?

Глава двадцать первая

Я еще раз огляделся по сторонам, присмотрелся к фантастическим драконам и прочим чудищам, украшавшим фронтон дома Али, и меня охватила дрожь. Хорошо, решил я, если число рассказчиков не превысит трех, я готов следовать за ним, но если явится еще и четвертый, если каждый из них сидит внутри другого, как в китайских коробочках… Я уселся поудобнее, потянул носом воздух, вспоминая запах духов, которыми пользовалась Ума.