Ее ясные глаза умоляюще смотрели на Соломона. Она настолько приблизилась к нему, что он ощущал аромат ее тела, и почувствовал возбуждение, от которого у него участилось дыхание. По обычаю, не всякий человек мог пригласить царя, но он понимал, что ни в чем не может отказать Билкис. Он кивнул ей и прошептал:

– Я приду.

Когда с наступлением сумерек он пришел в роскошный шатер Билкис, который ее люди возвели в отдаленном саду на берегу Кедрона, там все было приготовлено к роскошному пиру, но нигде не было видно слуг. Вскоре появилась Билкис, одетая в прозрачную белую тунику, под которой легко угадывались очертания ее тела, с золотыми и сапфировыми украшениями на руках, и намеревалась броситься ему в ноги. Царь невольно отступил, сказав:

– Не подобает царице так вести себя.

– Для тебя, Соломон, я не царица, а рабыня. Посмотри, здесь нет рабов, и я сама буду прислуживать тебе. Когда ты насытишься, я буду петь и танцевать для тебя, если ты пожелаешь. Таким я и видела тебя во сне, ты тот, кого я искала…

Она подошла совсем близко к нему, ее губы трепетали, а глаза увлажнились, и он чувствовал аромат благовоний, исходящий от нее. Как зачарованный, он закрыл глаза.

– Я должен лежать у твоих ног, Билкис… Я никогда не видел женщины, подобной тебе. Рядом с тобой самые прекрасные из них – отвратительны, а самые умные – болтливы и пусты. Ты меня называешь мудрым, но ради тебя я готов совершить любую глупость.

Ее изящные ладони легли ему на лицо и пальцы нежно коснулись век, открывая ему глаза.

– Тогда, мой повелитель, если ты желаешь меня, тебе остается лишь раскрыть объятия, ибо я уже давно принадлежу тебе. Я – твоя рабыня. Я умоляла тебя прийти сюда сегодня вечером для того, чтобы дать тебе все, что ты пожелаешь, но вдали от тех женщин, что окружают тебя и могут убить меня взглядами. Здесь только ты и я, да бог Луны, имя которого никогда не произносится. Я почитаю его, и он будет оберегать нас.

Соломон заключил ее в объятия и прошептал, лаская ее волосы:

– Есть лишь один бог, Билкис. Нет бога, кроме Яхве, все остальные боги – лишь наваждение.

Молодая женщина покачала головой и рассмеялась.

– Нет, мудрейший из мудрейших. Единственный истинный бог – это любовь.

Сабуд был первым полководцем и другом Соломона, быть может единственным настоящим другом, который был у царя… Это позволяло ему говорить без обиняков о том, о чем другие даже не осмеливались шептаться. Соломон ценил его преданность и беззаботную открытость.

Однажды утром, когда они возвращались с военных учений, Сабуд заговорил о том, что было у него на сердце.

– Уже больше шести месяцев чужеземная царица находится среди нас, Соломон. Вскоре ей придется уехать.

Царь вздрогнул, как будто его укусила змея.

– Почему она должна уехать? Ты же знаешь, что я ее люблю и она меня любит. А ты хочешь, чтобы она покинула нас. Я думал, что ты друг мне, Сабуд. Знай, что Билкис останется и я хочу сделать ее царицей, моей единственной царицей…

– Тогда, ей недолго осталось жить, великий царь. Ты замыслил отречься от своих остальных жен?

– Именно это!

– Безумец! Ты хочешь отослать назад фараону Псоусенету его дочь Тайю, а Хираму из Тира прекрасную Иштар, и Шебу из Моаба, и Тамару Эдомитянку?.. Знаешь ли ты, какие силы восстанут против Израиля, если ты разорвешь мир со всеми?

– Я знаю, но Билкис мне дороже десяти царств.

– И тебя еще называют мудрым, – горько промолвил Сабуд. – Народ уже волнуется, а левиты науськивают его, ибо царица Савская приносит жертвы богу Луны. Твой гарем уже едва можно удержать.

– Несколько казней – и все успокоятся.