– Я лорд-гофмейстер и отвечаю за двор короля и королевы, – сухо сказал Джеремия.

– Но двор остался в Эркинланде, – заметил Саймон. – А мы в Эрнистире.

– Двор там, где находитесь вы с королевой… ваши величества. – Джеремия слегка выделил последнее слово, чтобы заставить Саймона его прочувствовать. Король знал, как трудно его другу детства жить счастливо после того, как между ними образовалась такая пропасть, даже сейчас, когда Джеремия находился на расстоянии вздоха и возился с медальоном. – Говорят, что в прежние времена король Джон мог путешествовать между замками в течение года, прежде чем возвратиться в Хейхолт, так что вам нет причин жаловаться. Вот так. А теперь, пожалуйста, не трогайте медальон. Он выглядит превосходно.

Саймон посмотрел в ручное зеркало, которое держал перед ним один из слуг Джеремии.

– Все вместе выглядит так, будто я готов к похоронам. Видит небо, ничего другого я в таких одеяниях делать не смогу.

– Кое-кто посчитал бы, что это не самая удачная шутка, – нахмурившись, сказала ему жена. – На самом деле кое-кто мог бы подумать, что король вымещает свое дурное настроение на всех, кроме того, кто является его причиной.

Теперь уже пришел черед Саймона посылать укоризненные взгляды. Они оба были недовольны королем Эрнистира Хью, но о таких вещах следовало говорить только в присутствии самых важных советников.

– Достаточно, лорд-гофмейстер, – сказал Саймон, мягко убирая руку Джеремии, который пытался навести последний блеск на медальон своим носовым платком. – Ты прав, и я, пожалуй, приношу извинения. Все выглядит просто превосходно.

– Очень надеюсь, – сказал Джеремия, который покраснел от усилий.

– Хью следовало выйти и встретить нас у ворот, – сказала королева так тихо, что ее слова смог услышать только Саймон. – Я сама скажу ему об этом.

– Дай ему шанс, моя дорогая, – ответил Саймон, помахав толпе. – Ты же видишь, он вывел людей на улицы, чтобы нас приветствовать.

– Он не смог бы удержать их внутри, – возразила Мириамель. – И почему бы ему не вывести их для встречи? Мы Верховный король и Верховная королева. Он сам стал королем, потому что его прадед оказал моему деду услугу, благодаря чему Эрнистир сохранил свою корону.

– И все же он король, а у королей есть своя гордость. Как и у королев.

– Только не делай вид, что только я недовольна, Саймон. – Ее голос прозвучал твердо, но во взгляде Мириамель мешались любовь, смех и легкое раздражение. – Ты слишком добр и ненавидишь ссоры, но некоторые люди – и я подозреваю, что Хью один из них, – считают это слабостью.

– Да, я ненавижу ссоры. И давай не будем ссориться сейчас. – Он снова помахал приветствовавшим его эрнистирийцам. Рядом с дорогой он увидел группу маленьких девочек, которые подпрыгивали на месте и размахивали разноцветными ленточками, кружившимися в воздухе, точно потрепанная радуга. – Посмотри на них. Они заставляют меня скучать по Лиллии.

– Наша внучка уже выбежала бы на дорогу и попыталась возглавить процессию.

Саймон улыбнулся:

– Да, она так бы и сделала.

Мириамель вздохнула:

– Надеюсь, добрый Бог даст мне сил. – Она прищурилась и посмотрела на дорогу, вдоль которой, насколько хватало глаз, стояли радостные люди. – С такой скоростью мы не доберемся до Таига до наступления ночи.

– Терпение, моя дорогая. Терпение.

Граф Эолейр накрыл кубок рукой и не убирал ее до тех пор, пока слуга не отошел.