Ментальная проекция ее тела пропала, растаяла, и остался только дух. Ее не ограничивали плоть и кость, она устремилась в небо, полное обливиса, унеслась во тьму, в забвение. Только бы сбежать от той связи, которой она боялась больше всего в жизни. Больше, чем монстров, на которых охотилась. Больше, чем костра эвандерианцев. Больше, чем вечности в Прибежище. Она не могла быть привязана. Она должна была сбежать…

* * *

Вес смертности обрушился на нее, ее дух вернулся в тело. Она сидела миг в темноте в своей голове. А потом открыла глаза и посмотрела на высокие деревья Ведьминого леса вокруг нее.

Она проснулась.

ГЛАВА 5

Тьма ревела вокруг него. Но через миг он вдохнул прохладный чистый воздух.

Еще через миг он оказался во тьме снова, в хаосе таком шумном, таком тяжелом, таком жарком, что даже миг был адом. Но миг прошел, и он снова вдохнул, в этот раз – грязный воздух Ведьминого леса. Пять раз он менял миры, каждый раз это было слишком быстро, чтобы осознать, он словно просто моргал.

Путешествие закончилось резко, как и началось. Каждая клетка его тела была напряжена, словно сердце, кровь, конечности и душа были готовы разорваться на тысячу кусочков.

Герард рухнул в грязь Ведьминого леса, вытянув руки, согнув ноги, лицо было повернуто, чтобы он мог дышать, не глотая слизь и гниль. Он лежал, словно сломанный, ничего не видел, кроме пляшущих лучей света на пылающих глазах. Его уши не слышали ничего, кроме какофонии тишины и криков, которые не совпадали с его пониманием. Его ощущения были живыми, опаленными болью, он не мог осознавать мир вокруг него.

Он не знал, как долго оставался в таком состоянии, пока не начал хоть немного приходить в себя. Казалось, его разум собрал все, что пережил, и запер в глубоком темном месте, где он не мог это видеть и помнить. Он стал оживать. Сначала ощутил боль в теле, словно его снова и снова толкали в стену. Потом он ощутил вонь гнилой почвы под ним, достаточно сильную, чтобы его желудок сжался, а горло сдавило от желчи.

А потом его уши стали слышать. И он уловил голос:

– Нет! Нет, нет, нет, я не дам тебе навредить ему!

Он поднял голову. Земля шлепнула, когда его щека высвободилась, грязь осталась на лице и шее, стекала по груди, пока он поднимался на колени. Боль пронзила плечи и спину, но ничего не было сломано. Он осторожно повернулся к голосу, который стал стоном без слов.

В нескольких ярдах от него Фантомная ведьма сидела на коленях спиной к нему. Он заметил ее через туман обливиса, ее золотые волосы выделялись во мраке, хоть они и были спутанными и грязными. Она сидела на коленях у дерева, сжимала ствол, ее ладони рвали кору и гнилое дерево. Смола текла из ран, катилась по ее пальцам и рукам.

Герард смотрел на те белые плечи – плечи Лизель, когда то нежные и округлые, а теперь в красных линиях, словно она царапала их, пытаясь оторвать что то невидимое от плеч. Она содрогалась от рыданий и дыхания. Казалось, она не замечала Герарда, а он встал на ноги и, шатаясь, подошел к ней сзади.

Он остановился на расстоянии вытянутой руки с неуверенностью. У него не было оружия – его меч остался, когда ведьма утащила его в другое измерение. Но даже с оружием он не смог бы навредить ей. Он снова услышал тот голос от нее.

– Фейлин? – тихо сказал он.

Она напряглась. А потом медленно повернулась и посмотрела на него, ее лицо было оскалом, выражение было чудовищным. Он невольно отпрянул на шаг, его сердце билось в горле. Но в следующий миг ее лицо вытянулось, выражение растаяло, другой дух бился за власть. Она обмякла, голова опустилась, руки сжали дерево.

– Фейлин, – сказал Герард и опустился рядом с ней. Он протянул руку, замер и взял ее за руку.

Ее тело дернулось от его прикосновения. Но ее пальцы переплели его пальцы, и она повернулась к нему, в глазах были слезы.