На каждой остановке Мин старалась развеять мрачное настроение Перрина. Что у тебя за вид? – добродушно посмеиваясь, спрашивала она. Краше в гроб кладут. Если ты явишься к жене с таким лицом, уверяла она, та наверняка захлопнет дверь перед твоим носом. Но Мин пришлось признать, что ни в одном из своих видений она не видела Фэйли целой и невредимой.

– Ради Света, Перрин, – в конце концов сердито сказала она, теребя серые перчатки для верховой езды, – ты что, не знаешь ее? Если кто-нибудь задумает обидеть твою жену, она велит ему подождать в прихожей, пока у нее не найдется для него время.

Он чуть не зарычал в ответ. Ее слова вовсе не означали, конечно, что эти две женщины недолюбливают друг друга, но они прозвучали как-то очень... невпопад.

Лойал напомнил Перрину, что Охотники за Рогом способны позаботиться о себе и что Фэйли осталась цела и невредима даже после стычки с троллоками.

– С ней все в порядке, Перрин, – сочувственно гудел он, торопливо перебирая ножищами рядом с Ходоком, держа свой огромный топор на плече. – Я уверен. – Однако Лойал произносил эти слова, наверно, уже раз двадцать, и каждый раз они звучали чуть менее сочувственно.

Последняя попытка огир проявить сочувствие явно увлекла его чуть дальше, чем он намеревался.

– Я уверен, что Фэйли способна позаботиться о себе, Перрин. Она не то что Эрит. Я жду не дождусь, когда Эрит предложит мне стать ее мужем. Тогда я смогу о ней позаботиться. Я бы, наверно, умер, если бы она изменила свое отношение ко мне. – Проговорив это, Лойал так и замер с открытым ртом, хлопая огромными глазищами; уши задрожали от волнения, он споткнулся, зацепившись ногой за ногу, и чуть не упал. – Я не это имел в виду, – хрипло пробормотал он, догнав коня Перрина и широко шагая рядом с ним. Его уши все еще подрагивали. – Я хотел сказать, что и сам еще не уверен... Я слишком молод, чтобы... – С трудом проглотив комок в горле, он бросил на Перрина укоризненный взгляд, а потом другой, на Ранда, скакавшего впереди. – Рядом с двумя та’веренами лучше вообще не раскрывать рта. Что-нибудь да ляпнешь!

Ничего невозможного в том, что сорвалось у него с языка, не было, огир прекрасно понимал это, и та’веренство Перрина тут совершенно ни при чем. И все же Лойал почему-то выглядел ужасно испуганным, Перрину давно не случалось видеть его таким. Прошло довольно много времени, прежде чем уши огир перестали дрожать.

Фэйли заполонила мысли Перрина, но все же он не ослеп и постепенно стал замечать то, на что вначале не обращал внимания или что, может быть, просто не доходило до его сознания. Жара стояла и тогда, когда меньше двух недель назад он вел своих людей из Кайриэна, и все же сейчас прикосновение Темного к миру ощущалось сильнее. Земля, казалось, погибала прямо на глазах. Хрупкая трава, которая потрескивала под копытами коней, съежилась, превратилась в коричневую паутину, стелющуюся по земле и липнущую к камням на склоне холмов. Обнаженные ветки, безжизненные, почти мертвые, с треском ломались под порывами сухого ветра. Сосны и болотные мирты побурели и пожелтели, как никогда прежде.

Спустя несколько миль стали появляться фермы, незамысловатые прямоугольные постройки из темного камня. Вначале они попадались редко, на далеко отстоящих друг от друга участках посреди леса, потом все чаще и чаще, по мере того как лес редел, превращаясь во что-то, что и лесом-то вряд ли можно назвать.