— Приезжий… племянник, барина… — сказал один из слуг.
— Какой приезжий?.. Какой племянник?.. Подать его сюда… — крикнул Архаров.
Виктор Павлович, сидевший в кабинете, услыхав этот крик, вышел в залу.
— Не узнаете, ваше превосходительство?.. Это я… — сказал он Архарову.
— Ба… путешественник, — воскликнул тот, пристально несколько времени посмотрев на Оленина. — Что, допутешествовался до того, что и о службе забыл… Вот так офицер!.. Что же вы теперь, государь мой, предпринять думаете?..
Архаров знал Виктора Павловича еще сержантом, и последний не раз исполнял ему за границей разные поручения по части покупок заморских товаров.
— Не до меня теперь дело, ваше превосходительство, что с дядей?
Архаров подозрительно оглянулся на Петровича, стоявшего у двери в залу.
Виктор Павлович понял.
— Прошу в кабинет…
Архаров последовал за ним и там передал ему всю суть истории, в которой Иван Сергеевич попался как кур во щи.
— На днях все кончится благополучно… Я уже захватил главную нить.
Он рассказал о найденном письме у слуги Лихарева.
— Теперь о вас, — снова начал он. — Из-за чего вы опоздали?
— Возился с делами опеки, — соврал Оленин.
— Ну, что же, это причина уважительная. Если хотите, я доложу государю в хорошую минуту… Он простит, он отходчив. Такому молодцу да красавцу только служить в гвардии, — потрепал по плечу Архаров Оленина.
— Очень буду обязан, — отвечал Виктор Павлович.
Архаров уехал со всеми своими спутниками. Беседа с ним только временно успокоила Оленина. К вечеру судьба дяди тревожила его по-прежнему.
XII
Питерские новости
Встреча дяди с племянником была самая трогательная.
Днем, впрочем, при возвращении из дворца, Иван Сергеевич только вкратце рассказал Оленину о его свидании с государем, аресте и освобождении, то есть обо всем том, что уже известно нашим читателям.
Дмитревский спешил заняться своим туалетом, который в то время занимал очень много времени, особенно убор головы с косой, буклями и пудрой.
Он, как мы знаем, ехал во дворец обедать за императорским столом, честь, которая в то время выпадала на долю очень немногих.
Государь обедал, как мы уже сообщали, ровно в 12 часов.
В третьем часу дня Иван Сергеевич вернулся домой, разоблачился, надел шлафрок и лег в кабинете на диване.
После перенесенной им трехдневной передряги, он наконец вздохнул свободно.
Виктор Павлович уселся в кресло около дивана.
— Я рад, дядя, что вся история так благополучно окончилась… Мы с Петровичем перепугались насмерть и невесть что передумали, — заговорил Оленин.
— Благополучно… ну, не совсем, чтобы очень благополучно… — улыбнулся Иван Сергеевич своими полными губами, и улыбка эта делала его красивое, породистое, добродушное лицо еще симпатичнее.
— Как, не совсем благополучно? — взволновано спросил Оленин.
Дмитревский ответил не сразу, а посмотрел на племянника своими иссиня-серыми большими глазами, которые, несмотря на то, что их обладателю шел пятый десяток, горели почти юношеским блеском.
— Чего ты опять струсил… Экая ты стал баба… Не особенно благополучно потому, что прощай свобода валяться на диване с утра до вечера без всяких препятствий…
— Ты снова на службе?..
— В том-то и дело, что запрягли… Я было и так, и сяк, ничего я не хочу-де, кроме спокойной жизни в отставке, так нет, не отвертелся. |