- Ну, как живется, хозяева? - отламывая корку от каравая и отправляя её в рот, спросил Норов, внимательно осматривая покои дома.

- Христос и полковые начальники-отцы берегут! - радостно улыбаясь, тотчас ответил хозяин. - Да ещё их сиятельство граф Аракчеев пестует. Не житье, государь, а малина!

- Малина, говорите? - не поверил Норов. - А разве мне не говорили, что солдаты-постояльцы вам притесняют всечасно, что работы вы полевые и огородные чинить не можете из-за службы?

Хозяин решительно мотнул головой:

- Никогда такого не бывает, чтобы солдатики, что у нас стоят, мешали нашему жилью - в полном мире и спокойствии проживаем, и в случае чего можем ротному командиру принести жалобу. Работы же все чиним в срок, безо всякого помешательства, а посему, ко сну отходя, благодарим Бога, вас, государя императора, и высшего начальника нашего их сиятельства графа Аракчеева!

- Ну, ну, - был обескуражен Норов. - А каково пропитание ваше? Достаточно ли?

- Ах, более чем достаточно! - всплеснула руками хозяйка, полагая, виднщо, что вопрос касается лично её. - Сами поглядите, батюшка царь!

И молодая женщина, взяв в руки ухват, прислоненный к печи, ловко выхватила из её жерла объемистый горшок, поставила его на широкий стол, сняла крышку, и по избе тут же понесся аромат вкусного, сытного варева.

- Что же это? - подошел к столу Неров.

- Сами извольте отведать - шти! - подала Норову деревянную, расписную ложку хозяйка.

Норов взял ложку, но заперпнуть спервоначалу не смог - такими густыми оказались "шти". Проводил ложкой в горшке, поворочал варево - увидел, что в горшке плавает изрядный по размерам кусок прекрасного мяса. Обнаружил мелконарезанную капусту, овсяную крупу, морковь и свеклу. Попробовал вкусно!

- Ну, только щи одни? - спросил.

- Не токмо, - улыбалась хозяйка. - На одних-то штях и ноги протянешь.

И снова ухват пошел в ход, и уж на столе стояло деревянное блюдо с птицей, покрытой румяной корочкой и поднявшей вверх ножки.

- А это что? - навел на птицу Норов свой лорнет, потому что он знал, что с этим прибором не расставался Александр.

- А гусь! - была довольно хозяйка, видя такую непрозорливость императора России. - Вечерять собрались, вот и зажарила, чтоб своих покормить да и постояльцев солдатиков, коих я жалею да обхаживаю так же, как и детей своих.

Удивленный, если не пораженный Норов, поблагодарив хозяев, отказался от предложения сесть ужинать с ними, распрощался и вышел в сопровождении Аракчеева на улицу. Он молчал, а времещик, замечая растерянность государя, не переставал говорить:

- Вот они отужинают сейчас, в восемь часиков, да в девять уж на улицу им выход запрещен - все по порядку, все по регламенту здесь чинится, чтобы поселяне времени и силы в праздном шатайстве не тратили, глупостями свои головы не заполняли и вели себя благопристойно. Утром же у них побудка в семь часов, так что, видеть можете, выспаться имеют время.

- Что ж, пока мне все нравится здесь, - глядя в землю, сказал Норов. Но показал ты мне лишь один дом, первый, тобой, уверен, для показа подготовленный. Хочу теперь пойти хотя бы... в пятый!

Аракчеев услужливо закивал:

- Хоть в пятый, хоть в десятый - картину сходственную лицезреть будете, ваше величество! - сам же, в упор глядя на государя, за спиной раскинул веером пальцы и даже потряс рукой, что не оказалось не замеченным хозяном "нумера первого", который тотчас бросился в горницу, чтобы с помощью хозяйки схватить со стола щи и гуся да задами, по огородам побежать к "нумеру пятому".