- А еще товарищ офицер! К черту неуверенность! Пошли...

  С реки дул ветер, Стефа забежала в двухэтажный, совершенно нестоличный, с бревенчатым вторым этажом, дом, далее прошли набережной. Ветер сбивал слова, но особо и слушать не нужно было. Сергей держал девушку под руку, и это было так странно. Напрасно она пальтишко надела, в телогрейке теплей...

  - Ой, у меня щека замерзла! - сказала Стефа. - Сворачиваем, здесь дворами можно.

  - Слушай, а куда мы вообще идем?

  - В Большой театр. Шутка. Глупая. В библиотеку. Там тепло, а ключ я у Маруси взяла.

  В библиотеке и правда было тепло. Собственно, в зале не очень согреешься, а в заваленном растрепанными книгами, формулярами и прочей премудростью закутке, так даже жарко. Дом был старый, вросший в землю, за маленьким, густо затянутым изморозью окном уже темнело, проплывали смутные тени грузовиков и автобусов.

  Стефа опустила штору затемнения, желтый свет настольной лампы кидал замысловатые тени на книги и стеллажи.

  - Чайник я поставила, сейчас поужинаем. Ты поскучай тут минутку, я сейчас...

  Сергей развязал вещмешок: банки "второго фронта", кулек с сахаром, и чай - хороший, добытый по случаю, топографы такой оценить должны.

  Из-за шкафа, забитого подшивками газет, выглянула Стефа:

  - Сережа, а ты очень кушать хочешь?

  В голосе товарища топографа промелькнула жалобная нотка, отчего Сергей, привыкший выделять самые разные оттенки в человеческой речи, испугался.

  - С голоду не умираю. А что случилось?

  - Пока ничего, - пробормотала Стефа, и, зажмурившись, добавила: - Я постелила. И жутко волнуюсь. Я не очень умею и...

  Сергей прижал ее к себе, стараясь не поцарапать наградами, коснулся носом ёжика волос и прошептал:

  - Я тебя не обижу. И спешить не нужно. Вот кончится война...

  - Еще чего! Глупо ждать. Непонятно когда она кончится. И вообще... Фу, какая я бесстыжая.

  Стефа была не бесстыжей. Она была отчаянной. И честной. Во всем честной...

  Потом они лежали под шинелью, сквозь стеллажи и тысячи томов на полках пробивался свет лампы, а откуда-то из угла зверски дуло. Сергей осторожно погладил пальцем девичью переносицу - на ней еще не разгладился след от очков.

  - Ужасная я? И распущенная? - спросила Стефа, не открывая глаз.

  - Еще бы. Я еще там, на заставе, догадался.

  - Ты, Чмурнов, жутко скрытный. Взял бы, да намекнул.

  Они шептались и целовались, и несчетные книги библиотеки "имени ссыльного поэта, переводчика и критика Алексея Плещеева" отвернулись, оглохли и ослепли на ту ночь. Живому счастью любая книжная мудрость позавидует.

  Астрономия и иные науки утверждают, что самые короткие ночи в июне. Врет наука. Иногда и в феврале ужасно короткие ночи...

  Сергей поспешно умывался, Стефа подала полотенце.

  - Сними очки, - попросил лейтенант.

  - Не нравится моя оптика, - вздохнула девушка.

  - Нет, просто я тебя без очков единственный раз видел...

  Они вместе смотрели в мутное с треснувшим углом зеркало.

  - Мне бы гимнастерку, я бы тоже лейтенантом могла быть, - близоруко щурясь, заявила Стефа. - Мелким таким лейтенантом. Топографических войск. У нас, между прочим, многие со званием.

  Она едва доставала до плеча Сергея, но была такая же как он круглоголовая, со слегка оттопыренными ушами. Красивая. Тогдашней военной красотой.

  - Нет, не надо тебе лейтенантом, - Сергей накинул гимнастерку. - Мы там сами управимся, а вы, главное, правильные карты рисуйте.