Бобби подпрыгнул, прижал ладони к лицу.

— Мой Господин, — твердо повторил солдатик. — Не обязательно начинать прямо сейчас. Я устал. — Он покосился набок и осел. — Завод почти кончился. Будь добр, заведи меня примерно через час.

Фигурка постепенно застывала, теряла подвижность.

— Через час. Заведи до упора. Ты понял, до упора?

Голос оборвался.

Бобби медленно кивнул.

— Ладно, — пробормотал он. — Заведу.

Был четверг. Через открытое окно в комнату падали теплые солнечные лучи. Бобби ушел в школу. В доме было тихо и пусто. Игрушки убрали в чулан.

Мой Господин с довольным видом растянулся на комоде, глазея в окно.

Внезапно раздалось тихое гудение. В комнату что-то влетело. Крошечный объект, сделав несколько кругов, приземлился на белую салфетку рядом с металлическим солдатиком. Это был игрушечный самолетик.

— Как дела? — спросил самолетик. — Все идет хорошо?

— Да, — ответил Мой Господин. — А как у остальных?

— Не очень. Только горстке удалось добраться до детей.

Солдатик судорожно вдохнул.

— Самая большая группа угодила в руки взрослых. Сам понимаешь, ничего хорошего из этого не вышло. Взрослых трудно контролировать. Они просто убегают или ждут, пока кончится завод…

— Ясно, — хмуро кивнул Мой Господин.

— Дальше будет хуже. Мы должны быть готовы к худшему.

— Выкладывай все как есть.

— Честно говоря, половина наших уже уничтожена, их раздавили взрослые. Ходят слухи, что одного разорвала собака. Наша единственная надежда — дети. Если мы победим, то лишь с их помощью.

Солдатик кивнул. Посланец прав. Они и не рассчитывали, что удастся победить господствующую расу. Взрослых защищали размеры, сила, широкий шаг. Взять, к примеру, продавца игрушек. Много раз он пытался сбежать, обдурить их и вырваться на свободу. Часть группы была вынуждена все время бодрствовать, чтобы не сводить с него глаз, — у всех на памяти был тот черный день, когда он не завел их до упора в надежде…

— Ты проинструктировал ребенка? — спросил самолетик. — Подготовил его?

— Да, он понял, что от меня так просто не отделаться. Дети все такие. Они привыкли подчиняться, у них нет выбора. Я еще один учитель, вторгшийся в его жизнь, чтобы им помыкать. Еще один голос, твердящий…

— Ты приступил ко второй фазе?

— Так быстро? — удивился Мой Господин. — Но зачем?

— На фабрике переполох. Я же говорил, большая часть группы уничтожена.

— Понимаю, — рассеянно кивнул Мой Господин. — Мы этого ждали, не тешили себя иллюзиями. Разрабатывая план, мы учитывали непредвиденные обстоятельства. — Он прошелся по комоду взад-вперед. — Неудивительно, что многие попали к ним в руки. Взрослые везде, они занимают все ключевые посты. Контроль над всеми фазами общественной жизни у господствующей расы в крови. Но если те, кому удалось добраться до детей, выживут…

— Ты, наверное, не знаешь, но кроме тебя выжили лишь трое.

— Трое? — потрясенно выговорил солдатик.

— Даже те, кому удалось добраться до детей, гибли направо и налево. Положение трагическое. Именно поэтому принято решение приступать ко второй фазе.

Солдатик сжал кулаки, лицо исказил карикатурный ужас. Трое… Как много поставлено на эту горстку храбрецов, такую зависимую от капризов погоды — и необходимости подзаводки.