— Веселая вы парочка, вы и ваш предусмотрительный приятель, — улыбнулась Келли. — Я очень надеюсь, что он снабдил вас всем необходимым, чтобы не только пробраться на завод, но и вернуться назад, желательно с материалами.

— Правда?

— А что в этом удивительного? — пожала плечами Келли. — Вы сразу мне понравились. И вам это прекрасно известно — иначе вы не рискнули бы прийти ко мне с таким предложением.

— Поговорим об этом позднее — если все пройдет нормально. — Одетый в синий комбинезон и тяжелые рабочие ботинки, Дженнингс вышел из машины. — Впрочем, я почти не сомневаюсь в благополучном исходе, ведь меня берегут мои амулеты, — он похлопал себя по карману, — и нежная забота бесследно исчезнувшего приятеля.

Он повернулся и пошел к дороге, торопливо пробираясь среди редких, чахлых деревьев.

Деревья подступали к самой обочине дороги. Дженнингс остался под их укрытием из опасения попасться на глаза охранникам. Растительность на склонах холма была выжжена подчистую, так что каждый, пытающийся подобраться к стальной ограде, был бы мгновенно обнаружен. Однако можно было не сомневаться, что охрана не оставляет своим вниманием и более дальние подступы к заводу, о чем свидетельствовали многочисленные вышки с инфракрасными прожекторами.

Дженнингс присел в кустах на корточки и начал следить за дорогой. Чуть впереди от избранного им места виднелся блокпост — полосатый шлагбаум и будка охраны, а сотней метров дальше дорога упиралась в стальные ворота ограды. Он взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Грузовик мог появиться с минуты на минуту, хотя как знать…

В одиннадцать с небольшим из-за поворота донеслось одышечное завывание перегруженного на подъеме двигателя, вслед за чем на дороге показался тяжелый, набитый людьми грузовик.

Дженнингс вскочил на ноги и обвязал свою левую руку, чуть повыше локтя, полоской зеленой материи. Грузовик подъехал ближе, теперь можно было рассмотреть его пассажиров получше. В кузове стояли, дергаясь и раскачиваясь, люди в джинсах и грубых темных рубашках. Ну и конечно же, на левой руке каждого из них зеленела точно такая же, как у него, повязка. Пока что все шло по плану.

Грузовик начал тормозить и остановился в считаных метрах от шлагбаума. Один за другим работяги соскакивали на дорогу — к выгоревшему от жары небу поднимались густые клубы пыли. Потом они принялись отряхивать пыль со своих джинсов и рубах, кое-кто достал сигареты. Из будки лениво, нога за ногу, вышли два охранника. Дженнингс напрягся; еще немного — и нужно будет действовать. Охранники двигались сквозь группу рабочих, проверяя их повязки, всматриваясь в лица; у двоих, наверное новеньких, проверили идентификационные бирки. Охранники вернулись в будку. Шлагбаум поднялся.

Низко пригибаясь, Дженнингс бросился из своей засады к дороге. Рабочие тщательно затаптывали окурки и помогали друг другу забраться в кузов. Водитель отпустил тормоза и начал разгонять мотор, потом колеса завертелись, отшвыривая назад комья земли и прошлогодние листья. Дженнингс бросился вперед и ухватился за задний борт отъезжающего грузовика.

Стоявшие сзади чуть раздвинулись, освобождая для него место. Грубые, мозолистые руки, обветренные, изборожденные глубокими морщинами лица. Люди тяжелого, однообразного труда на земле. Два высоких, кряжистых фермера, между которыми втиснулся запоздалый пассажир, не проявили к нему ровно никакого интереса. Суточная щетина на нарочно измазанном землей лице делала Дженнингса почти неотличимым от окружающих. Но если какому-нибудь чрезмерно бдительному стражу вздумается пересчитать… Ворота разошлись, пропуская их на территорию завода, и тут же с лязгом сошлись. Дребезжа и раскачиваясь, грузовик карабкался по крутому склону к громоздившемуся впереди бетонному параллелепипеду, затем он выбрался на ровную площадку, проехал еще метров двадцать и остановился.