|
Ведь можно подумать, что нерабочее время в компании парней, работающих на фабрике магических шуток и новинок, будет веселее некуда. Знаете, звонить по телефону для ложного вызова легавых и то забавнее. Ну, они удивили меня, довольствуясь в смысле развлечений выпивкой, азартными играми и, возможно, парочкой драк… В общем, та же самая старая скукотень, какой предается любая компания добродушных ребят. По большей части они сидят и жалуются на фабричную работу и на то, как им недоплачивают… на что я не обращаю особого внимания, так как не родился еще ни один работяга, который не увлекался бы именно таким времяпрепровождением. Я быстро определяю, что во всей рабочей среде нет никого, достаточно сведущего в изящных тонкостях бескапитального предпринимательства, то есть преступности, чтобы разговаривать со мной на моем уровне. В век специализации такое не удивительно, но это означает, что не с кем поговорить.
Испытываю я, однако, от этого сплошную подавленность… и это чувство с течением времени все нарастает. Мой дух разъедает не работа и не общество работяг, а все уменьшающаяся возможность быстренько разделаться с этим заданием. Кажется, чем больше я наблюдаю в своем агентурном расследовании, тем больше мне становится непонятно, как совершаются эти кражи. Чем лучше я узнаю своих собратьев-работяг, тем больше убеждаюсь, что среди них нет несунов, даже мелких. Это не значит, что они страдают избытком честности, так как они столь же скоры стянуть все, что плохо лежит, как и все, с кем я когда-либо работал, хоть в школе, хоть в бизнесе. Просто отдаю дань плотности охраны фабрики, через которую надо пробиться. Как я говорил ранее, нынче век специализации, и не один из встреченных мною работяг не достоин даже держать свечу в работе моего профиля. И понятно, что после недели усиленных поисков, когда я все еще не придумал, никакого плана слямзить товары, имеющего на мой взгляд достаточно шансов на успех, чтобы стоило испробовать его, я не мог убедить себя, что систему фабричной охраны способен разгадать какой-то любитель, даже самый талантливый. Учитывая все это, я подходил к неприятному выводу, что у нас не только мало шансов найти быстрый ответ, но есть вероятность и вовсе не расколоть это дело. Такие мысли вызывают у меня большое беспокойство, приводящее к депрессии, так как я сориентирован на успех не меньше, чем все прочие. К концу недели мое настроение окончательно падает, особенно когда мне вручают чек недельным заработком. Я не рассчитывал на те деньги, какие я зарабатываю в качестве работяги, так как Босс мне уже хорошо заплатил. Тем не менее я был удивлен, узнав, какую сумму принес мне мой недельный труд. По правде говоря, я снова поддался искушению преуменьшить. Я не был удивлен, я был потрясен… а это дело худое, спросите любого из Синдиката, потому, что в таком состоянии склонен выражать свое нервное расстройство физически. Тот факт, что я не нуждался в указанных деньгах, означает, что я был лишь немного потрясен, поэтому потребовалось всего трое моих товарищей-работяг, чтобы оттащить меня от кассира, сообщившего мне эту плохую новость. Конечно, в то время в меня попали парой дротиков с транквилизаторами, которые, как мне говорили, обычно применяются компаниями на Базаре для разрядки кадровых отношений. Если ваша компания не следует еще этой политике, я от души рекомендую, так как она, безусловно, снижает износ кассиров и, следовательно, сводит к минимуму расходы на обучение новых. Так или иначе, как только я утих до такой степени, что всего лишь швырял мебель, и кассир успокоился, то есть получил достаточно первой помощи, чтобы заговорить, он объяснил мне реалии жизни. Из моих заработков вычли не только стоимость вышеупомянутых кутежей, но также и плату за комнату, которая, если учесть, что названная цифра представляет треть суммы за это место ночлега, ставит ее на несколько делений выше самого шикарного курорта, где я когда-либо предавался своим декадентским удовольствиям. |
