Процесс экипирования на этом не закончился. Первый получил у кладовщика инфракрасный прожектор от обычного, уже весьма старого стрелкового прицела ППН-2, собранного в положение "для переноски". Прожектор он отдал Веди, со словами "возьми, соберёшь на месте". Затем Первый получил шесть японских радиостанций "yasu" с наушниками-таблетками и шесть небольших фонариков. Всё это богатство он раздал нам и распорядился : "Повключайте, проверьте, работаем на шестом диапазоне".

Некоторое время ушло на возню с наушниками и включение радиостанций. Защёлкали фонарики. Я с удивлением заметил, что лампочки там стоят необычные, дающие насыщенный фиолетово-белый свет. Похоже было на то, что их светимость нарочито сдвинута в голубую область спектра, правда, я не мог понять для чего это сделано. Не сдержав любопытства, поинтересовался у Первого :

- Я так понимаю, фонарики с ультрафиолетом... Для чего ?

- Покажу на месте, сам поймёшь,- со странной полуулыбкой ответил тот. К его манере разговора следовало привыкнуть : он не то, чтобы насмехался, а словно бы находился в перманентно благостном состоянии. Укуренный, что ли ? Хотя это вряд ли... Амфетаминами, может, обкололся и прижизненно постиг законы мировой гармонии ?

Всё, выданное нам, работало отменно ; признаться, другого я от этой компании и не ожидал.

Павел Михайлович немо наблюдал за происходившим. Лишь когда всё необходимое оказалось роздано, надето на плечи и взято в руки, он жестом указал на скамьи, стоявшие вдоль стен, и предложил :

- Присядем на дорожку.

Все сели. Даже седой кладовщик, отделённый от нас решёткой от пола до потолка, уселся на стульчик в своём загоне.

Помолчали.

- Вода и шоколад...- негромко пробормотал Первый, так что и непонятно было то ли напомнил он, то ли спросил.

- В "яйце",- также негромко отозвался Павел Михайлович.

Посидели немного, затем синхронно поднялись и двинулись на выход. Только пошли не наверх, а далее вглубь подвала. Миновали его быстро - здание-то было не очень большим - и уперлись в железную дверь. Павел Михайлович открыл её, приложив карточку с микрочипом к поверхности считывателя на стене, после чего отдал карточку Первому, а сам отступил в сторону, освободив тем самым проход.

- Ни пуха, ни пера,- пожелал он нам в русской традиции и Первый без затей ответил ему :

- Идите к чёрту, Пал Михалыч !

Спрятал карточку-ключ в кармашек разгрузочного жилета, потянул дверь на себя и шагнул в образовавшуюся щель. За ним, топоча тяжёлыми ботинками, последовали остальные. Я двинулся последним, стараясь не выказать недоумения, всё более и более охватывавшее меня.

За дверью оказался небольшой тамбур, который с другой стороны тоже запирался массивной металлической дверью, сейчас открытой. Я прошёл сквозь тамбур и оказался на самой обычной лестничной площадке, только находилась она не внизу лестницы, а наверху. Другими словами, лестничный пролёт от неё вёл вниз. И мои спутники спускались по нему.

Недоумение моё только возрастало. Если мы хотели направиться куда-то за границы России, следовало ехать в аэропорт, а для этого надо было подняться наверх. Что же может означать вся эта чертовщина ?

Первый пролёт, второй, третий... Десятый, одиннадцатый... Это ж какая глубина ? Даже если каждый пролёт позволяет спуститься всего на полтора метра... В метро мы, что ли, идём ? Какое метро может быть в Пушкине ?! Девятнадцатый пролёт, двадцатый, двадцать первый... Бред какой-то, может, я уже сплю ? Они здесь - что ? - высотный дом закопали в землю ? Как такое может быть ?!

Двадцать четвёртый пролёт стал последним.