— Судя по разговорам на повышенных тонах, наши оппоненты уже внутри, — словно угадав мои мысли, шепнула матушка.

— Не уверен, что они нам оппоненты.

— Прямо сейчас Павел точно считает тебя своим врагом.

— Сам виноват.

Пусть благодарит за то, что и вовсе остался жив после своих фокусов. А то еще немного, и я начну откровенно жалеть о проявленном милосердии.

Вопреки моим ожиданиям, двери Белого зала открылись минута в минуту. На порог вышел один из ассистентов секретаря Рюмина и направился прямо к нам.

— Ваши светлости, — он поклонился. — Советники вас ожидают. Прошу за мной.

Мы с матушкой переглянулись и одновременно поднялись с диванчика.

— Такими темпами, может, и успеешь на все свои встречи, — сказал я.

Едва мы вошли в уже хорошо знакомый аскетичный зал, двери за нашими спинами беззвучно закрылись, а все заседавшие за огромным мраморным столом мужчины поднялись, чтобы поприветствовать даму.

— Анна Николаевна, Алексей Иоаннович! Благодарю за то, что нашли время прибыть.

Ох уж эти высокопарные формулировки. Нашли время, ага. Да нас бы за уши сюда притащили, вздумай мы манкировать. Как по мне, можно было не делать из заседания Совета этот фарс, приглашая всех заинтересованных лиц.

Но лица были, и много. Из Советников присутствовали сам дядя Федор Николаевич, министра внутренних дел Кутайсов, даже глава «Четверки» Мещерский почтил заседание своим присутствием, хотя я не понимал, ему-то зачем. Шереметева, разумеется, тоже присутствовала, а рядом с ней расположился министра императорского двора Голицын. Ну и без Рюмина, конечно, не обошлось — секретарь на то и секретарь.

Здесь же присутствовали Павловичи — глава семьи Дмитрий Павлович с наследником — и оба явно удивились нашему с матушкой появлению. Кати устроили по правую руку от Шереметевой, видимо, чтобы пух и перья не долетали.

Нам достались свободные места в конце стола.

— А они-то здесь зачем? — возмутился Дмитрий Павлович.

Шереметева позволила себе кривую улыбку.

— Затем, ваше высочество, что Алексей Иоаннович был непосредственным участником процесса. Это я настояла на том, чтобы Совет пригласил их светлостей на заседание.

Мне показалось, что между старшим Павловичем и Шереметевой сейчас начнет искрить воздух. Что ж, глава Спецкорпуса явно выбрала строну Катерины. Оно и неудивительно.

— С вашего позволения, я задам несколько вопросов его светлости, — Федор Николаевич уставился на нас.

Матушка кивнула, а я поднялся, чувствуя себя почти что на судебном разбирательстве. С них бы сталось поднести мне священную книгу для клятвы. Но в наших краях это не практиковалось — отчего-то до сих пор наивно считалось, что аристократ обязан говорить правду и только правду. Впрочем, статья за лжесвидетельствование в законе все же была.

— Вы готовы, Алексей Иоаннович? — спросил дядя.

— Конечно, ваше императорское высочество.

— Верно ли мы истолковали заявление Екатерины Дмитриевны о том, что она заручилась вашей помощью, чтобы тайно выбраться из дома?

Я кивнул.

— Верно. В указанное время я заехал за Екатериной Дмитриевной и отвез на автомобиле, принадлежащем моей семье, в здание Спецкорпуса.

— Ты ее выкрал, гаденыш! — взревел оскорбленный отец. — Выкрал и опорочил честь моей дочери!

Я с недоумением уставился на старшего Павловича.

— Прошу прощения, я понимаю, что мы не в суде. Но все же кто в этом зале уполномочен задавать вопросы и делать выводы?

— Дмитрий Павлович, вам будет предоставлено слово, — вздохнул дядя. — Сейчас мы намерены уточнить детали у его светлости.

Да уж. Судя по виду дядюшки, Павлович его уже достал.