Собаки.

Ненавижу их.

Вы понимаете, что у меня есть на это веские причины. Братья из Ордена Неясыти разорвали мое бренное тело, перекинувшись в лучших друзей человека. Я могу вспомнить кучу отвратительных подробностей этой расправы. Так что в посмертии выработалась стойкая неприязнь к слюнявым питомцам. Уж простите.

Поместье располагалось чуть в стороне от коттеджного поселка. И, честно говоря, многократно превосходило Солнечное по площади. Чего там только не встретишь. Собственный участок леса, кусок пляжа, пасеку, луг и родовую аллею, футбольное поле и баскетбольную площадку, полигоны для взрослых и детей, конюшню, питомник, ветрогенераторы, мини-электростанцию, ангары для боевых роботов и квадрокоптеров, лаборатории и студии зачарования, таунхаусы для прислуги и охранников, пруды и аллеи… Подозреваю, я многое забыл. Взлетно-посадочную полосу для частных самолетов? Есть у нас и такое…

С кольцевой миниатюрный кортеж съехал на извилистую дорогу, петляющую среди старых лиственниц и сосняка. Фонари выстроились двумя светящимися цепочками. Еще минут пять — и мы неспешно подкатываем к массивным двустворчатым воротам, вмурованным в каменный забор.

Между створками образуется вертикальная щель.

Фрагменты полотна откатываются с утробным механическим гулом.

— Ты под домашним арестом, — сообщает Друцкий, глядя в темноту за окном «Бромлея». — До особого распоряжения нашего лидера.

Киваю с кислым выражением на лице.

— Подправь здоровье, — посоветовал Кротов. — Видок у тебя потрепанный.

Главный охранник прав.

К ночи мое состояние начало ухудшаться. Заныли кости, поднялась температура. Пробивает озноб — и это при двадцати двух градусах тепла. На лбу проступает холодный пот. Общая слабость, клонит в сон…

Беру себя в руки.

Надо добраться до своей комнаты.

Мы — на широкой аллее, катим через КПП, сворачиваем направо и углубляемся в очередную глушь. Среди деревьев проступают контуры технических построек и таунхаусов. Террасы зданий подсвечены галогенными лампами. Там и сям разбросаны светодиодные указатели. Всё, что меня окружает, складывается в сюрреалистическую ткань бредового сновидения. Слишком много впечатлений для первого дня. Хочется рухнуть в постель и забыть о существовании аристократов минимум на двенадцать часов.

Дважды почудилось, как в полумраке лесной чащи прогуливаются охранники с цепными псами. Только псы у этих ребят какие-то странные. Громадные, точно собака Баскервилей, с широченными пастями и раздвоенными языками. Мускулистые, агрессивные. Косматые. Мне эти твари сразу не понравились.

Кроссовер паркуется перед необъятным трехэтажным особняком. Широкое крыльцо, мраморные колонны, обилие эркеров, балкончиков и открытых террас, мансардные окна, каминные трубы… В общем, типичное родовое гнездо уважаемой княжеской династии.

Сопровождение растворяется во тьме.

Я знаю, где моя комната.

Дойду ли?

Большой вопрос.

— Провожу, — начальник СБ неожиданно приходит на выручку. — Вижу, совсем ты раскис, княжич.

Последнее слово заставило Виктора Друцкого слегка поморщиться. Совсем чуть-чуть, но я заметил эту неуловимую метаморфозу. Ну, еще бы. Перед тобой — чужая кровь, по неведомым причинам ставшая частью семьи. Слабый стихийник с проснувшимися навыками корректировщика. Ничего хуже для репутации клана не придумаешь. Подозреваю, что деда уже записали в число выживших из ума патриархов, которых проще отодвинуть от управления делами, чем терпеть их своеобразные причуды.