|
Это средство в самом деле было очень сильным, потому что узник менялся прямо на глазах. Сначала по его телу пробежала крупная дрожь. Затем Пардальян стал медленно распрямляться. Он перестал задыхаться, на его щеках появился румянец, в. глазах засветился огонек. Казалось, шевалье начал приходить в себя. Он встал с довольной улыбкой и потянулся. Затем узник оглянулся и вдруг заметил Эспинозу. Он вздрогнул и попятился назад, остановившись лишь у самой стены. Однако в этот раз он не прятал лица, не кричал и не стонал. Очевидно, что в его состояния1 произошло значительное улучшение.
И все же Пардальян смотрел на Эспинозу с нескрываемым беспокойством. Не отрывая взгляда от узника, великий инквизитор сделал два шага по направлению к нему. Несчастный начал оглядываться по сторонам, будто затравленный зверек, который ищет нору, чтобы спрятаться. Но скрыться было некуда, и отступать дальше тоже было нельзя. Поэтому Пардальян просто шагнул в сторону. Отходя, узник не спускал глаз с великого инквизитора: по всей вероятности, он не узнавал его. До этого лицо Пардальяна выражало невыразимый ужас, теперь на нем читались тревога и сомнение. По всей видимости, он опасался внезапного нападения со стороны этого незнакомца. Эспиноза улыбнулся. Он совершенно успокоился. Было бы неправдой сказать, что он боялся: великий инквизитор был смел. Но он считал, что должен выполнить свою миссию, а опасность, угрожающая его жизни, угрожала и его миссии. Именно это и беспокоило Эспинозу. Он знал, что заключенный вновь обрел прежнюю силу только на несколько минут. Однако это время было не таким уж маленьким. Достаточно одного проблеска в сознании шевалье – и великому инквизитору придет конец. Даже такой крепкий человек, как Эспиноза, не смог бы справиться с Пардальяном. Поэтому видимая робость узника его успокоила. Эспиноза подошел к Пардальяну и обратился к нему очень спокойно, почти мягко: – Ну что, Пардальян, вы меня не узнаете? – Пардальян? – повторил шевалье, который, казалось, напрягал всю свою память, чтобы вспомнить, что значит для него это имя. – Да, Пардальян… Пардальян – это ты, – сказал Эспиноза, внимательно наблюдая за шевалье. Пардальян хихикнул и прошептал: – Я не знаю этого имени. Он не сводил взгляда с Эспинозы. Великий инквизитор подошел к нему вплотную и положил ему руку на плечо. Несчастный задрожал, и Эспиноза почувствовал, что он вот-вот рухнет без сознания. Кардинал снова улыбнулся своей бледной улыбкой: – Успокойся, Пардальян, я не хочу причинить тебе зла. – Правда? – с тревогой спросил сумасшедший. – Разве ты не видишь? Пардальян долго смотрел на своего собеседника с явным недоверием. Но потом мало-помалу он успокоился, и в конце концов на его лице появилась бессмысленная ухмылка. Когда Эспиноза убедился в перемене настроения узника, он продолжил: – Тебе нужно вспомнить. Это важно… понимаешь? Ты – Пардальян. – Это игра? – спросил развеселившийся безумец. – Тогда я согласен быть Пар… даль… яном. А сами вы кем будете? – Я Эспиноза, – медленно сказал великий инквизитор, тщательно выговаривая каждый слог. – Эспиноза, – повторил Пардальян, мучительно вспоминая. – Эспиноза!.. Я знаю это имя… И вдруг он вспомнил, и на его лице отразился ужас. – О! – закричал безумец. – Да, я помню!.. Эспиноза… Это злодей… Осторожно, а то он нас побьет. – Ага! – пробормотал Эспиноза. – Ты начинаешь вспоминать. Да, я – Эспиноза, а ты – Пардальян. Пардальян, друг Фаусты. – Фауста! – воскликнул Пардальян. |
