Второй центр представлял собой задумчивый парень; он слушал очень внимательно, сосредоточенности ради рисуя что-то на листиках и время от времени выставляя там же пометку – не забыть спросить или уточнить. Рядом – серьезная красивая девушка в очках, еще несколько девушек. Судя, как теперь принято говорить, «по прикиду», вторая группа отличалась и «по материальным» соображениям: одежда выделялась стильностью и была дорогой, из хороших бутиков.

Третья группа – несколько парней вокруг двух девушек; одна – некрасива, но обаятельна, другая – красива, но рассеянна… Чем можно объяснить ее рассеянность – недосыпом, отсутствием прописанных доктором, но игнорируемых очков, поэтичностью натуры либо, напротив, практичностью ее – Корсар, конечно, пока не вычислил, да и не мог.

Два человека диссонировали с остальными: седой сухощавый мужчина лет пятидесяти, с внимательным, изучающим взглядом, в хорошем костюме и девушка лет на вид двадцати двух, но Корсар был уверен, что ей никак не меньше двадцати семи, а то и тридцати с небольшим. Взгляд ее ясных, ярких, как сентябрьское небо бабьим летом, глаз, копна соломенных волос, самую малость раскосый разрез глаз, высокие скулы, пухлые губы… Но не походила она никоим образом на обычных поклонниц Корсара; более оттого, некоторая внутренняя оторопь находила на него от этого взгляда…

И он понял почему… Именно такими он представлял себе половчанок: с волосами цвета «половы», с ясными глазами, гибкими, уверенными…

Впрочем, довольно скоро он заставил себя забыть о странных визитерах и сосредоточился на лекции.

По некоему, особому напряжению аудитории он чувствовал: будут и вопросы, и подначки, и просто безапелляционные грубости или глупости (а их порой и не различить), но… Это Корсара даже забавляло: он не претендовал ни на чьи троны и аксиомы в науке, но сказать впрямую, что он здесь просто отвлекается – ведь когда сидишь, зашторенный, и пишешь – теряешь связь с миром… Но сказать это – было бы…

Как он и предполагал, первой в наступление пошла группа «триумвирата». Сразу, как только он взял паузу. Тем более после краткой лекции о знаках посыпались вопросы-обвинения…

– Дмитрий, вам не кажется, что все ваши аргументы легковесны и ненаучны? – начал высоколобый студент. – А если говорить чистую правду, то попросту высосаны из пальца…

– Мишин, прошу соблюдать культуру дискуссии, – бросила реплику разом воссиявшая Стелла Леонидовна.

– Когда мне что-то кажется или мерещится, я – крещусь.

– Помогает? – игриво бросила девчонка из окружения «триумвирата».

– Когда как…

– Так вы верите в иудейско-библейскую картину мира? – спросил задумчивый и беспрестанно рисовавший парнишка – видимо, не желая отдавать инициативу «триумвирату».

– Верю я в Бога…

– И Его вы тоже сами выдумали, как и все остальное? – не удержался высоколобый Мишин. – Или – согласно Писаниям?

– «Верую во единаго Бога отца Вседержителя, Творца небу и земли, Видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца родженнаго прежде все век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша… И в Духа Святого, Господа, Животворящего, Иже от Отца исходящего, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшего пророки…»

– Это не ответ по существу…

– Существеннее не бывает.