— Ну, и что у вас тут творится, пока князь в отъезде? — спросил Аника у полностью вооруженных дружинников.

— А ты кто есть такой, что допрежь князя ответ требуешь?

— Потом объясню, — отмахнулся Басманов. — Что стряслось?

— Тать какой-то прокрался, — сообщил один из воинов, — оглушил Никитку, внутрь скользнул, и прямо в твои, князь, покои. А там Грыня прикорнул на лавке…

— Вот стервец, — вырвалось у Басманова. — Распустил вас Ярослав, совсем страх потеряли! Где он — с живого шкуру спущу!

Тут раздался такой стон, что у всех кровь в жилах заледенела.

— Грыня ревет, — потупил взор докладывавший о ночном происшествии. — Тать тот ему на лицо порошок хрустальный навалил. Гришаня спросонья не разобрал, принялся глаза тереть. Все, нет больше у молодца глаз…

Басманов рванулся туда, где стонал дружинник.

— Пособите, служилые, — Аника внес на руках пленницу. Пока возились вокруг старухи в мужском платье, появился Басманов, бледный, как свежеотбе-ленный холст, рот перекошен…

— Поймали? — только и спросил он.

— Куда там, — буркнул дружинник, отдувавшийся за всех, проспавших супостата. — Едва не достал я его чеканом, но утек он… Ловок, словно куница…

— Не серчай, княже, — подал голос другой Ярославов боец. — Нечеловеческой быстроты враг здесь ночью побывал. От ножа увернулся, а нож-то кидал я сам. С пяти саженей, знаешь…

— Знаю, — упавшим голосом откликнулся Басманов. — Белку к дереву пришпиливаешь, коли надо. Увернулся, значит…

— Он тебе стеклянное крошево готовил, — сказал неудачливый метатель. — Не Гришане.

— Ясное дело, — вмешался в разговор Козодой. — Эти бесы вначале Ярослава в острог посадили, знали — лучше него никто за князем не присмотрит. А потом подослали супостата с хрусталем.

Вновь послышался стон.

Басманов скрипнул зубами и хватил себя по колену кулаком:

— Да унесите вы его отсюда, мочи нет слушать! К коновалу его, к тому, что стрельцу кишки вправлял. Скажите — если хоть одно око вернет Гришке — озолочу!

Вскоре на улицу вывели несчастного, лицо которого было обмотано скатертью. Он махал перед собой руками, будто дрался с призраками.

Явились начальственные люди Ивангорода, встревоженные переполохом в княжьем доме. Басманов вкратце пересказал им историю с Ярославом, показав зеркальце.

— Отпускайте моего человека из острога, — наказал он. — За увечье стрельца вира с меня будет.

— Не будет ему виры, — встрял полковой начальник стрельца, — поди сам задирался первый, знаю я его.

— Брось, — фыркнул на него лесным котом Басманов. — Сам не сам — а семья кормильца лишилась, куда он такой сшитый-перешитый?

Пока обсуждалась вира, появился Ярослав. Ему быстро пересказали все происшедшее ночью.

— Что делается? — спросил он в сердцах у Аники. — Травят князя, что дикого зверя!

— Знают, шельмы, кого бояться, — заметил Козодой.

— Разговорились тут, — проворчал Басманов. — А ну, давайте сюда ведьму! А ты, Ярослав, уйди.

— Отчего же? — возмутился выпущенный из плена засечник.

— Уйди, говорю.