— Когда сундук с указанной суммой перенесут с моей посудины на «Спрут»?

— Совершенно верно.

Тут подошел Роже и с ухмылкой поинтересовался у испанца:

— Наш друг из Нарвы уже запугал вас бесчисленными дикарскими ордами, готовыми хлынуть в Европу?

— Признаться, — осторожно заметил кастилец, — я несколько взволнован услышанным.

— Ничего, — покровительственно улыбнулся кавалер Роже, находящийся в прекрасном расположении духа, — это бывает поначалу. Свыкнетесь. Соседство с необъятной варварской Россией может кого угодно вогнать в смущение и трепет. Но все это проходит при взгляде на величавые и несокрушимые замки защитников христианского дела и отважных паладинов Ордена Ливонского… Кстати, двое из славнейших рыцарей уже готовы показать вам, что были и остаются грозными и непобедимыми защитниками веры.

— Как жаль, — заметил ему в тон де Сото, — что годами я нахожусь на палубе «Спрута», и оттого все реже и реже вижу рыцарские бои.

— Так воспользуйтесь, благородный гость мой, выпавшей по воле провидения возможностью!

Роже дал сигнал герольдам на стенах, и внутренности замка вздрогнули от хриплого надсадного воя труб, возвещающих начало турнира. Де Сото придал лицу нейтральное выражение, хотя все нутро билось от переполнявших его чувств. Он словно бы проваливался в прошлое, в седую старину, в туманное время легенд о Сигурде и Рыцарях Круглого Стола.

Испания многие века вела освободительную войну против мавров и их многочисленных союзников, названную Реконкистой. Столкновение миров и цивилизаций давно сформировало прослойку воинов, отбросивших архаические обычаи, отжившие свой век доспехи и приемы боя. Рыцари кастильских и арагонских орденов Калатравы, святого Яго и Золотого Руна не первое столетие щеголяли в легкой и практичной броне восточного происхождения. Перед изумленным же взором де Сото, казалось, разверзалась сама История.

Один из герольдов, отложив трубу, прошелся по двору, проверяя прочность натяжения каната с цветными флажками. Эта веревка разделяла ристалище на две половины. Сообразно древнему обычаю, рыцари должны были скакать друг другу навстречу, каждый по своей половине ратного поля. Таким образом, они не сшибались на середине, а проносились мимо, к противоположным концам поля. В соприкосновение входили лишь их копья.

Вновь взревели трубы.

Каждому из воинов подвели боевых коней. На солнце сияли налобники и покрытые чешуей толстые кожаные попоны. До сего мига рыцари гарцевали на запасных лошадях, или же конях своих оруженосцев, чтобы не утомлять боевых.

Толпа кнехтов довольно слаженно и ловко помогла воителям, закованным с головы до пят в сталь, пересесть из одного седла в другое.

Еще один рев сотряс замок, и рыцари взялись за копья, украшенные геральдическими значками.

Роже встал и произнес небольшую патетическую речь, самым причудливым образом соединив напутствие пастора, ряд несомненных богохульств и наказ старшего воинского начальника продемонстрировать воинскую доблесть и силу христианского оружия. После этого он с достоинством поднял небольшой резной деревянный посох, именуемый во Франции маршальским, и швырнул его на ристалище.

Рыцари рванулись с места, словно драконы, вылетающие из своих заповедных пещер, и, поравнявшись друг с другом, одновременно опустили копья.

Раздался жуткий лязг, после чего они, не снижая скорости, пронеслись к поджидающим их кнехтам.

На земле остались лежать переломленные копья.

— Кажется, — заметил возбужденный Роже, — рыцарь Гуго фон Оппенгейм лишился султанчика на шлеме.

Герольды заметили больше. Один из них, испросив разрешения хозяина замка, заменил покореженный щит противника кавалера Гуго.