– Или другие были раньше? – вслух бормочу я. – Нет, что я несу… откуда! Куда б они делись!

– Была война, – напоминает Серж. – Смутные Времена.

– Нет, пожалуй, это не то… пожалуй, хронист короля Анри Лютого просто хотел выслужиться. Ведь король остался недоволен гномами. Хотя подземельные тоже говорят о той войне: «Смутные Времена».

– Не слышал, – удивляется Серж. – И с чего бы? Разве не гномы затеяли тогда воевать с людьми?

– Пожалуй, теперь навряд ли докопаешься, кто тогда чего затеял…

– Тогда почему они не любят вспоминать о той войне?

– Прости, Серж, но ты не прав. Подземельные не любят обсуждать ее с людьми. У людей готовый взгляд, разве нет? Люди заранее знают, кто виноват. – «И виноваты никогда не бывают они, – добавляю я про себя. – Виноват всегда кто-то другой. Завистливый сосед, или сварливая золовка, или надувала бакалейщик. Или пригретый дурнем-муженьком племянничек – ишь ты, колдуна еще из себя строит, голь перекатная!»

– А ты откуда тогда знаешь? – прерывает невеселые мои мысли брат Серж.

Откуда… не люблю я вспоминать лишний раз, но Сержу расскажу.

– Мой дядька вел дела с подземельными. Я был тогда мальчишкой. Нахальным до ужаса. Из тех, что всюду суют нос и всё хотят попробовать на зуб… – Я останавливаюсь, углядев недоумение Сержа. И добавляю: – Я ж у дядьки вырос. Шесть лет неполных мне было, когда мама… а отец и того раньше. Ну, дядька взял. Вроде как в ученики. Знаешь ведь, как оно бывает поначалу: «Сбегай, подай, принеси, подмети». И прочее в том же духе. А тетка меня на дух не выносила, вот я и крутился допоздна у дядьки в мастерской.

– И сам не заметил, как всему научился, – продолжает Серж.

– Ну, всему не всему, а чему-то и научился. А уж с подземельными я любил рядом толктись. И что странно, они вроде и не против были. На вопросы всегда отвечали, веришь?

– И о чем ты спрашивал?

– О разном, – улыбаюсь я единственному светлому кусочку своих воспоминаний. – О камнях. О Подземелье. Чем занимаются Стражи, правда ли, что можно из-под земли высушить сад или заставить его плодоносить из года в год, есть ли на самом деле саламандры и кроты-вампиры. И о той войне тоже как-то спросил. Дядька в первый раз взял меня на ярмарку, представляешь, счастья было? Ему там подземельные встречу назначили. Помню: солнечный денек, весело, дядька с гномами товар перебирает, я под ногами кручусь, а рядом палатка с вином, и менестрель поет о святом Кареле и принце Валерии. Пожалуй, самый бредовый вариант из всех, что я знаю на сегодня. Но тогда он меня потряс! – Я усмехаюсь, припоминая особо яркие подробности. – Благо, я уже знал, насколько можно принимать всерьез менестреля после третьей бутылки. И я не спросил у подземельных, зачем они были такими негодяями. Я спросил, почему о них рассказывают такие гадости. Почему они это терпят. Я спросил: а какие мы, люди, в их сказках? И мне ответили, что Смутные Времена были совсем не в сказке, и в то время люди и подземельные еще и не то друг про друга говорили. И много чего друг другу делали. Нехорошего, так они сказали. А я, помню, заявил, что «нехорошо» – это слово для сопляков, а я уже большой. Почти что подмастерье. Дорос, короче, до серьезного разговора.

– И они рассказали тебе правду? – чуть слышно спрашивает Серж. – Ребенку?

– С ними в тот раз был колдун.