Изменить размер шрифта - +

— Твоя мамахен совсем умом повредилась! Она же к нам до трех ночи звонила — она была уверена, что ты у нас, только не хочешь подходить к телефону. Моя мамахен в конце концов твою послала!!!

Это была плохая новость. Из нее следовали две неприятности. Первая — что моя матушка возненавидит Светку и ее семейство, а Светка на какое-то время станет у нас дома персоной нон грата. Вторая — что Светкина маман с такой же любовью теперь будет относиться ко мне. Все это — дела временные, обе наши старушки через месяц уймутся… может быть…

Конечно, с мамкой разговор будет — не приведи бог. Но если она уж настолько мне не доверяет — пусть ведет к гинекологу! Однажды Светка своей такое сказала — но ее мамуля не захотела позориться, и напрасно — она узнала бы про свое чадо много нового и интересного.

Мне надоело, что меня каждый день оскорбляют. Я ведь вообще не скандалистка и очень спокойная. Алка говорит — флегма, как все толстые люди. Я ведь даже могу по пальцам сосчитать, сколько раз в жизни целовалась! Но мне надоело… просто надоело…

— Юль, Юль, а мне-то ты хоть скажешь, где была?

— В цирковой гостинице, — я хотела было соврать, как задумала, что провела бурную ночь, но вдруг что-то внутри возмутилось и помешало. — Там компания собралась, а потом мы не смогли вызвать такси, и мне пришлось остаться. Как видишь, все очень просто.

— Действительно, просто, — согласилась Светка, — только поди объясни это твоей мамахен!

— Да-а… — согласилась я. — Этого ей сам Господь Бог не объяснит. Она начнет вопить — почему я домой не позвонила?! А какое там домой? Я и опомнилась-то в третьем часу!

— Пили? — как мне показалось, с завистью спросила Светка.

— Ага, коньяк. Слушай, Светильда, а ты не могла бы ей позвонить? Сказать, что я нашлась, а? А то она будет искать меня в цирке — и ты ж понимаешь…

— Я позвоню и скажу, что ты в ужасе от содеянного! — пообещала Светка. — И сразу же положу трубку, а то и мне достанется.

— Давай, я потом тебе перезвоню.

Я стала набирать подряд все телефоны телестудии, но без всякого результата. Черт их знает, может, они, как мы, работают только по вечерам. Тоже, видимо, артисты… и я вспомнила Кремона.

Естественно, я сорвалась с места и понеслась разыскивать Гаврилова. И я нашла его возле форганга, где доска объявлений. Он там разговаривал с Кремовским. Кремовский только что кончил репетировать и еще был в тренировочном костюме. А говорили они про гавриловскую пятку.

— Ты допрыгаешься, — сказал Кремовский, качая головой. Сейчас он не был похож на Макарова, еще и потому, что Макаров тонкий и стройный, а у этого под тренировочными штанами обозначился живот. На манеже-то он так одевается, что живота не видно, а на репетиции сойдет и с животом.

— Уже допрыгался, — ответил Гаврилов. — Когда я соскакиваю в манеж, поверишь ли, в бедре отдает, как будто гвоздь загнали.

— А какого черта ты в манеже соскакиваешь? — резонно поинтересовался Кремов-ский. — Я бы на твоем месте оставшиеся представления «почту» не ездил, а работал только «свободу». И барьеры брал бы как нормальный человек, сидя. Ты же навернешься к чертовой бабушке.

— Плохо, что когда я в растяжке, ахилл чувствуется, — пожаловался Гаврилов и для выразительности еще потрогал ногу над пяткой, там, где ахиллово сухожилие.

— Отработай ты эти раза просто в седле, тогда и с такой высоты прыгать не придется, — советовал Кремовский.

— Нет, без «почты» это не номер, а так… видимость, — возразил Гаврилов.

Быстрый переход