|
22
Ветер исчез, и тучи, которые он гнал с моря, повисли цепью над городом. Солнце, пытаясь их растопить, обжигало землю бесцветными лучами, и небо закрылось белым горячим туманом, словно там, наверху, лопнул гигантский паровой котел. Воздух, густой и липкий, приклеивал к коже одежду, и я поминутно отдирал от шеи воротник рубашки. Каблуки вдавливались в мягкий асфальт,каждый шаг стоил усилий. Сколько следов на асфальте... пустой город - и так много следов... и следы все странные, как от стада коз... волт след острого женского каблука... вот следы подковок... плоские, как лепешки, следы... следы, раздвоенные копытом... Интересно, у меня какие следы... вот они, тянутся позади - узкие неровные вмятины... как нелепо они выглядят... неуклюжие, идут елочкой... следы большой глупой птицы... А вот и совсем странный след... страшный какой-то... как глубоко вдавлен, раздвоен... будто чугунный человек шел на больших козьих копытах... - Да ты и вправду похож на дурацкую сутулую птицу -вылитый марабу! - неожиданно сказал я себе почти вслух, отчетливо слыша собственный насмешливый голос. Слова не всплывали из глубины сознания, а возникали сразу, как по чьей-то подсказке, словно печатались на ленте телетайпа. Недобрая наблюдательность этих слов, этого моего другого "я", больно меня царапнула. Не очень-то хорошо я к себе отношусь... насмешливо... зло... беспощадно... за что бы это... - Как ты глуп! Это же большая удача, видеть в себе смешное! Попробуй-ка возрази... тут же станешь еще смешнее... удача, конечно удача... только тоскливо от нее, от этой удачи... Возвращаться домой не хотелось. Не хотелось входить в калитку, не хотелось открывать дверь. Что-то враждебное затаилось в доме... я все время воображал, что живу в нем один... а на самом деле здесь еще столько всякого... - Мой бедный друг, ты стал суеверен! А недавно других попрекал, хорошо ли это? Смотри, не свихнись! Возьми себя в руки, вспомни хотя бы, кто ты такой! Специалист с именем -тебе ли равняться с деревенским милиционером? Я нашел в стиоле папку с неоконченной моею статьей - вот уж месяц, как надо бы ее отослать - и мой умный двойник одобрил это. - Вот именно, займись делом! Чушь мерещится от безделья. Ты жет грамотный человек - все законы этого мира давно изучены. Да... законы этого мира... а законы не этого мира... - Ты осел! Там ничего нет! Ты серый осел, с хвостом и с длинными ушами! Я листал рукопись и с трудом, как чужой, разбирал собственный почерк. Странно выглядели слова и формулы, будто было написано это не полгода назад, а бог весть когда, и писаавшего давно уже нет. Мертвечиной несет от этого... как чей-то архив... нет, сегодня это в голову не полезет... и вообще, целый вечер мне не высидеть в доме... как в батисфере, за стенкой бредовые чудища шевелят клешнями... нехороший сегодня день... тонкая-тонкая оболочка отделяет от ужасного... вот-вот порвется, не выдержит... когда началось это... с отъезда Юлия... нет, то пустяки... с ночи лиловых кошек, вот... это от Лены, она меня заразила... вирус зла, вирус безумия... При одном воспоминании о той ночи я почувствовал неприятный озноб. Да, Лена... ей-то сейчас ничего не мерещится... полуживаЯ, в больнице, ей не до этого... а ведь выживет, надо думать... натура кошачья, живучая... кочевничья кровь... а в нервах зараза... от этого-то не лечат... В саду под деревьями тени растворили траву и кусты, превратили их в зыбкую серую массу, и начали выползать на дорожки, поедая желтизну песка. Нет, целый вечер я здесь не высижу... пусть это нервы, пусть я сумасшедший, но я не могу здесь сидеть... - А кто тебя заставляет? Твое право, твое несомненное право, пойти в ресторан ужинать! Да, ты умен, мой двойник... так я и сделаю... - Можешь даже включить свет заранее, и никто тебя не осудит: ты совсем не обязан потом спотыкаться и искать дверь наощупь. |
