Под проливным дождем сидел не вчерашний черно-белый малыш, а два очаровательных голубых котенка с круглыми топазовыми глазами, и ротики их были открыты в жалобном плаче. С ними явно провели хорошую репетицию.

Мы никогда их прежде не видели, но чуть дверь приотворилась, как они задрали нахальные хвостишки и храбро вошли. В ту же секунду с подоконника, где она затаилась, спрыгнула Сюзи и устремилась за ними. Они – самое лучшее, что у нее есть, объяснила она своим пронзительным голоском. Поскольку мы явно любим только породистых кошек, можно она поселится у нас с ними, а не с тем? Мне было так трудно ответить ей: «Нет, нельзя» – и захлопнуть перед ними нашу дверь.

Глава шестнадцатая

ТРЕВОЛНЕНИЯ ТРЕХ ЛЕТ

Вот уже три года, как Соломон и Шеба вошли в нашу жизнь. Иногда кажется – это симптом, общий для всех владельцев сиамских кошек, — что прошли все тридцать лет. За это время у нас в доме произошли кое-какие изменения. Например, Шорти уже нет с нами. Он внезапно умер год назад. Нас замучила совесть – а вдруг причина его смерти в том, что Соломон и Шеба то и дело опрокидывали его клетку? Хотя и казалось, что, очутившись в надежных объятиях кресла и смачно обругивая кошек справа и слева от себя, он получает от этого немалое удовольствие. Но мы все-таки отправили его в министерство сельского хозяйства для вскрытия.

Когда нам прислали результаты, у нас гора спала с плеч. Шорти – хотя непонятно, как он умудрился довести себя до такого состояния на семенах и воде, — скончался от ожирения сердца и увеличения печени. Мы никем его не заменили. С кошками в доме это было бы не честно, да и в любом случае, едва мы с грустью водворили опустевшую клетку в сарай, как Соломон до истечения недели, любознательно обследуя завал всякого хлама, свалился на нее и привел ее в такое состояние, что – как он сам сказал, когда осмотрел повреждения, — поселить в ней птичку было бы бессердечно.

Рыбки у нас остались – хотя и в их жизни не все шло гладко. В прошлую зиму голова и жабры самой крупной были поражены грибком. Две недели, пока все героически питались покупными лепешками, она тоскливо плавала в миске для замешивания теста, наполненной антигрибковым раствором. По истечении этого срока грибок продолжал распространяться, и создавалось впечатление, что с тем же успехом мы могли бы послушаться Шебы – она усердно навещала рыбку каждый день, а убедившись, что миска по-прежнему накрыта сеткой и до нее не добраться, настоятельно рекомендовала нам стукнуть ее по голове и спустить в унитаз. От отчаяния я прибегла к средству, которое вычитала в справочнике: поместить рыбку в раствор обычной поваренной соли (одна чайная ложка соли на кварту воды) и продержать в нем четыре дня, каждый день добавляя по ложке. 

Нашей рыбке это, казалось, большой пользы не принесло – к вечеру третьего дня она лежала на боку, словно бы при последнем издыхании. Тут на Чарльза снизошло озарение: из-за сырой погоды количество соли, которую мы сыпали в миску, было больше предполагаемого, и мы практически живьем засолили беднягу.

В мгновение ока мы переложили рыбку из рассола в теплую, чистую воду. Но она перевернулась брюшком вверх. Мучимые раскаянием, мы просидели до полуночи, по очереди удерживали ее в нормальном положении и за хвост таскали вдоль края миски, пока через очень долгое время наши усилия не были вознаграждены и она сама не изогнула хвостик. Дальше выздоровление пошло гигантскими шагами, и вскоре мы вернули ее в аквариум – грибки исчезли без следа. Впрочем, последнее неточно. Прежде она была вся золотая, а теперь почернела всюду, где соль воздействовала на пораженные грибком места.

Она щеголяла черной головой и черными жабрами, черными кончиками плавников и черным хвостом.