Обход жилмассива, проведённый накануне участковыми, почти ничего не дал. Кто-то видел молодых парней, выходящих со двора, кто-то вообще не открыл дверь, а кто-то обвинил во всём наркоманов и Ельцина, который распустил бандитизм. Единственной интересной деталью из всего потока информации были показания семилетней девочки, которая видела из окна убегающего дядьку высокого роста в зелёном пиджаке или куртке. Хотели сначала составить фоторобот, но очередь на него была до сентября, поэтому ограничились показом девчушке картотеки местных судимых и гопников, в которой, естественно, она никого не узнала.

Личность убитого пока тоже не давала ключа к раскрытию зловещего убийства. Смирнов Павел Иванович, 41 год, в разводе, но живёт с женой, детей нет, квартира отдельная, в такси пятнадцать лет. Последний раз видели в семь утра в парке. Двадцать второй «убойный» отдел задержал на всякий случай на трое суток бывшую жену покойного на основании имевшегося в суде дела о разделе имущества, но в конце концов её отпустят, так как не таким уж и ценным было это имущество, чтобы засадить из-за него заточку в горло мужа, пусть даже и бывшего. В общем, глухарь был капитальный.

Кивинову, на чьей территории случилась трагедия, не давала покоя мысль о безысходности, невозможности предпринять что-то реальное, кроме как заведения оперативно-поискового дела и написания никому не нужных справок. В фильмах и книгах всё было просто и красиво, бравые следователи прокуратуры раскручивали большие дела, а приехавший вчера следак спросил у него, кто распишется в бланке за покойного, которого он признал потерпевшим. После этого Кивинов долго смотрел в голубую даль и думал о великой силе человеческого разума.

Ни один начальник, ни один бывалый криминалист не мог предложить никакого рецепта, кроме стандартных типовых мероприятий, заканчивающихся статьёй 195 УПК РСФСР — приостановление дела за неустановлением преступника. Кивинов не рассчитывал на случай — при совершении таких преступлений случайностей не бывает. На свои силы надежды тоже не было — пугал масштаб совершенного. Оставалось одно — вовремя подготовить все бумаги.

Кивинов писал бумаги ещё и по другой причине. Он вовсе не был суеверен, но случай, произошедший с его коллегой, заставлял его более серьёзно относиться к этой бумажной волоките.

В 85-м отделении работал некий инспектор Филатин. Он пришел на работу на год позже Кивинова и сразу принялся активно раскрывать преступления, сажать преступников, — словом, что называется, горел на службе. Не было ни одного раскрытого преступления, где бы Филатин не приложил свою энергию и силы. К сожалению, всё это делалось в ущерб бумажной работе, на которую у Игоря уже не оставалось времени, вследствие чего начальство не всегда было довольно. После двух лет службы на территории, которую обслуживал Филатин, произошло убийство, Игорь с головой бросился в раскрытие, отрабатывал версии, сидел в засадах и, естественно, совсем забыл о заведении ОПД и написании всяких справок и рапортов о проделанной работе. В результате, в один прекрасный момент, когда его вызвали в Главк для проверки ОПД, он оказался в чрезвычайно затруднительном положении.

Всю ночь Игорь писал бумаги, и под утро дело достигло объема тома «Большой Советской Энциклопедии». Качество проделанной работы в Главке оценивалось взвешиванием дела на руке начальника, поэтому труд Филатина не должен был пропасть даром. Утром, сунув дело в папку, Игорь помчался на Литейный. На проспекте Стачек он неожиданно попал в перестрелку, устроенную операми соседнего отделения по случаю задержания рэкетиров.