Его вдруг захлестнуло волной ярости. Захотелось закричать, что-нибудь сбросить, кого-нибудь ударить. Уилсон до боли в челюстях стиснул зубы. Потом судорожным движением отдернул шторки и хищно уставился в иллюминатор.

На крыле вспыхивали и гасли сигнальные огни. Из-под кожуха двигателя вырывались слабо мерцающие облачка выхлопов. Он летел сквозь морозную темноту, в гудящей «скорлупе смерти», на высоте двадцати тысяч футов.

Внезапно небо осветилось молнией, создав иллюзию дня. Уилсон вздрогнул и проглотил накопившуюся слюну. Неужели они попадут в грозу? Самолет показался ему щепкой во власти небесных стихий. Мысль была не из приятных. Уилсон плохо переносил полеты. Любое лишнее движение доставляло ему страдания. Наверное, самое правильное сейчас — принять несколько таблеток драмамина, чтобы чувствовать себя увереннее. Естественно, его место оказалось рядом с аварийной дверью. Вдруг она случайно распахнется, и его сдует с кресла, унесет в темную воздушную пучину?

Уилсон несколько раз моргнул и мотнул головой. В затылке покалывало. Он приник к иллюминатору и сидел неподвижно. И вдруг за стеклом… Он был готов поклясться, что…

Внутренности как будто превратились в тугой узел. Глаза были готовы вылезти из орбит. По крылу кто-то полз!

Судорога в животе сменилась позывами на рвоту. Неужели какой-нибудь несчастный кот или пес забрался перед вылетом на крыло и сумел там удержаться? Сама мысль об этом была тошнотворной. Уилсон представил, какой ужас испытало бедное животное, оказавшись в воздухе. Но ведь крыло металлическое, а не деревянное. Там не за что зацепиться. Нет, такого просто не может быть. Наверное, это птица или…

Снова вспыхнула молния, и Уилсон увидел, что это… человек.

Уилсон оцепенел. Он следил за темной фигурой, ползущей по крылу. Это невозможно! Наверное, бедняга вопил от ужаса, но Уилсон не слышал. Он слышал только бешеные удары своего сердца и видел только человека за стеклом.

Потом его словно окатили ледяной водой. Разум принялся торопливо изыскивать спасительное объяснение. Наверное, по какому-то чудовищному стечению обстоятельств авиамеханик, осматривавший крыло, не сумел вовремя покинуть самолет. Но ему удалось за что-то уцепиться и не упасть (хотя при этом ветер сорвал с него всю одежду, а воздух за бортом был невероятно холодным и малопригодным для дыхания).

Уилсон не оставил себе времени на контраргументы. Он вскочил и крикнул:

— Стюардесса! Стюардесса!

Его крик глухо разнесся по салону. Для верности Уилсон вдавил еще и кнопку вызова, потом снова крикнул:

— Стюардесса!

Встревоженная стюардесса уже бежала по проходу. Увидев лицо Уилсона, она остановилась как вкопанная.

— Там, снаружи — человек! Человек! — закричал Уилсон.

— Что?

Он видел, как у нее натянулась кожа на щеках и под глазами.

— Посмотрите туда! Посмотрите!

Уилсон рухнул в кресло и дрожащей рукой указал на иллюминатор.

— Он ползет по…

Слова застряли у него в горле, превратившись в бульканье. На крыле никого не было.

Уилсона трясло. Он еще не поворачивался к стюардессе, а лишь видел ее отражение в стекле иллюминатора. На ее лице было написано полное недоумение.

Наконец он повернулся и посмотрел на стюардессу. Ее накрашенные губы шевельнулись, будто она хотела что-то сказать. Но она ничего не сказала, а лишь сомкнула губы и проглотила слюну. Потом на лице появилась фальшивая улыбка.

— Простите, — пробормотал Уилсон. — Должно быть, мне…

Он умолк, как будто сказал все, что хотел сказать. С другой стороны прохода на него с сонным любопытством таращилась девочка-подросток.

— Вам что-нибудь принести? — откашлявшись, спросила стюардесса.