— Значит, это будет какая-то другая форма гибели, не выгодная разумной плесени, — убежденно произнес Гвоздь.

А какая?

Отличный вопросик, — хмыкнул майор. — Только у меня нет на него ответа. Но как бы там ни было, я верю «блинам». Интуиция мне подсказывает: они не врут.

— Ну хорошо, Петр Трофимыч, — Федякин начал потихоньку заражаться непоколебимой уверенностью Гвоздя. — А как избежать грозящей человечеству опасности — «блины» не объяснили?

Нет, не объяснили. Они лишь сообщили, откуда появится теноновое пространство.

И откуда же?

— Из Черного зеркала. Оно принадлежало древнекитайскому магу Сунь Фую, жившему в одиннадцатом веке. Это зеркало ему подарил сам Дьявол, когда Сунь Фуй гостил в Аду.

— Ну-у, пошла-а мистика, — поморщился Федякин. — Нет, я сторонник чистой науки.

В Любке Крутой сразу же проснулась белая ведьма:

— А чем это вам не нравится мистика?! — накинулась она на профессора. — Если хотите знать, мистика является продолжением науки. Она как раз там и начинается, где наука заканчивается.

Федякин шутливо поднял руки вверх.

— Сдаюсь, сдаюсь на милость прекрасной дамы… Ну и что нам теперь делать? Изобрести машину времени и отправиться в одиннадцатый век за Черным зеркалом?

Оно гораздо ближе находится, — сказал Гвоздь. — На улице братьев Заливайкиных.

Там же моя бабушка живет! — воскликнула Любка Крутая.

Правильно, Любаша. «Блины» мне доложили, что Черное зеркало стоит у твоей бабушки в прихожей.

Ну да! — тотчас вспомнила Крутая. — Бабуля в прошлом году летала в Китай, на международный съезд белых ведьм. И в Пекине, на барахолке, купила старинное зеркало.

Тимыч тоже вспомнил:

Я из этого зеркала духа вызывал, когда меня глючило. А сейчас, значит, из него реально теноновое пространство полезет.

Ой, мамочка, — пискнула Любка, на секундочку забыв, что она Крутая. — Неужели мы все погибнем? Я так обожаю жизнь. Так классно дышать воздухом, пусть и загазованным.

И воду тоже классно пить, пусть и загрязненную, — подхватил Димыч.

И каждое утро классно просыпаться, даже если в школу надо идти! — добавил Тимыч и заключил: — Да и вообще жить классно!

Так точно! — козырнул Кипятков и обратился к Гвоздю: — Товарищ майор, а не пора ли нам дать решительный отпор теноновому пространству?

Рано, Жора, рано. «Блины» сообщили, что оно полезет из Черного зеркала где-то часиков в семь. А сейчас у нас… — майор кинул взгляд на часы, — только пятый час.

Профессор Федякин взглянул на свои часы.

Петр Трофимыч, у вас часы врут! Уже полшестого!

Как — полшестого?! Не может быть!

Смотрите сами, — сунул профессор майору под нос циферблат.

Остальные тоже поглядели на свои «будильники». Да, полшестого.

— Вот в рот пароход! — забористо выругался Гвоздь. — Если мы не пошевелимся, от человечества останутся рожки да ножки!

— Бежим!

И все помчались как угорелые.

В шесть они вылетели со станции «Площадь Александра Невского», а в полседьмого влетели в квартиру Любкиной бабушки.

До вторжения тенонового пространства оставалось полчаса.

— Мы погибли, — обреченно сказал Федякин. — И весь мир тоже погиб. За полчаса придумать что-либо крайне сложно.

— А ничего не надо придумывать, Федор Петрович, — ответил Гвоздь. — Чем проще подход — тем меньше сложностей.