– Печать сработала, – тихо произнесла Шай.

– Ты сама применила к нему печать? – Гаотона схватил ее за руку и затем, бросив взгляд на стражников, отвел подальше от чужих ушей. – Из всех необдуманных, безумных, дурацких…

– Она работает, Гаотона, – заверила Шай.

– Зачем ты пошла в его покои? Почему не сбежала, пока могла?

– Должна была проверить печать. Поймите, должна была.

Он посмотрел ей в глаза. Как всегда, словно в душу заглянул.

«Ночи! Из него бы вышел замечательный поддельщик».

– Твой след уже взял клеймящий, – сообщил Гаотона. – Для поимки он призвал… этих своих…

– Знаю.

Гаотона сомневался лишь мгновение, а потом вынул из глубокого кармана мантии деревянную шкатулку.

Сердце Шай дрогнуло, а затем неистово забилось.

Гаотона протянул шкатулку. Шай взяла, но он шкатулку из руки не выпустил.

– Ты заранее знала, что я сюда приду. Знала, что прихвачу с собой эту шкатулку и отдам тебе. Ты обвела меня, точно последнего дурачка, вокруг пальца.

Шай промолчала.

– Как ты это устроила? – допытывался он. – Я пристально наблюдал за тобой. Был уверен, что уж кем-кем, а мной ты не манипулируешь. И все же прибежал сюда, зная, кто меня здесь поджидает. И что именно тебе нужно. Только сейчас я понял, что подчиняюсь твоему изощренному плану.

– Я действительно манипулировала вами, Гаотона, – призналась она. – Но делать это пришлось самым сложным способом.

– Каким же именно?

– Я была с вами абсолютно искренней, – ответила она.

– С помощью искренности людьми управлять нельзя.

– Неужели? – спросила Шай. – Разве не так вы сделали карьеру? Были честным, открыто показывали, чего от вас можно ожидать, рассчитывая на такую же честность взамен?

– Твои манипуляции в корне отличаются от моих.

– Действительно отличаются, но все сказанное мной – истинная правда. Об уничтожении картины, о моих мечтах и тайнах. Искренность – единственный способ заручиться вашей поддержкой.

– Я тебя не поддерживаю. – Он помолчал. – Но и смерти твоей не желаю, девочка. Тем более от зверей, что гонятся за тобой. Возьми же свои сокровища. О дни! Хватай и беги, пока я не передумал!

– Спасибо, – прошептала Шай, прижимая к груди заветную шкатулку. Затем, порывшись в кармане юбки, вытащила небольшую толстую книжку и протянула ему со словами: – Храните в надежном месте. И никому ни при каких обстоятельствах не показывайте.

Он нерешительно взял книжицу.

– Что это?

– Здесь правда, – ответила Шай и поцеловала его в щеку. – Если выберусь, применю мое последнее клеймо сущности. То самое, которое не собиралась применять к себе. Но прежде добавлю к заключенным в него воспоминаниям доброго дедушку, спасшего мне жизнь. Добавлю мудрого и заботливого человека, которого безмерно уважаю.

– Беги, глупая девчонка, – велел Гаотона.

На его глаза навернулись слезы. Не будь Шай на грани паники, ее бы переполнила гордость. А затем она бы стыдилась своей гордости. Такой уж она человек.

– Ашраван жив, – сказала Шай. – Думая обо мне, вспоминайте об этом. И о том, что у меня получилось задуманное. О ночи, у меня получилось!

И она умчалась по коридору.

Гаотона вслушивался в удаляющийся топот ног, но вслед Шай не обернулся. Он неотрывно смотрел в другую сторону. Туда, где были растерявшиеся охранники и дверь…

Дверь куда?

В будущее Империи Роз?

«Нами будет руководить некто уже не совсем живой, – невольно подумал Гаотона.