— Мы потеряли… потеря…

Джамал снова закашлялся и закрыл шлем. Коглин последовал его примеру и вздохнул полной грудью. Когда воздушные фильтры скафандра убрали рвущий глотку дым, в наушниках раздался голос лейтенанта:

— Мы потеряли еще один бета-узел, сэр. И…

Коглин сквозь дым разглядел, как его боевой офицер, чертыхаясь, работает за пультом.

— Системы защиты сильно повреждены, капитан. Я потерял четыре лазерных кластера и половину фазированных радарных антенн.

Коглин яростно выругался. Без двух бета-узлов его максимальное ускорение упадет процентов на девять — хорошо, если удастся выжать триста восемьдесят g. У него еще уцелели альфа-узлы, так что паруса Варшавской он пока может поставить, только долго ли это продлится? Особенно без половины лазеров последнего рубежа?

— Контроль ракетного огня? — резко спросил он.

— Пока работает. И РЭП функционирует. Насколько возможно, — с горечью добавил Джамал.

— Дальность?

— До полутора миллионов километров, сэр.

Коглин еще больше помрачнел. Учитывая открытый фронт клина «Бесстрашного», эффективная лазерная атака возможна на расстоянии до миллиона километров, но «Сириус» потерял один из собственных задних лазеров, и корма его так же открыта, как и фронт крейсера. Если мантикорцы применят энергетический удар… черт возьми! Системы противоракетной защиты уцелели едва наполовину! Если Харрингтон решится повернуть и дать залп несколькими ракетами…

Он опять выругался. Только не это! Не бывать такому, чтобы один старый маленький крейсер прикончил его корабль!

— Похоже, у них проблемы, канонир, — заметила Хонор, просматривая показания пассивных датчиков. — Думаю, ты хорошо приложил его противоракетные системы.

— Надеюсь, шкипер, — хрипло откликнулся Кардонес, — поскольку у меня осталось только три птички, и…

— Давай! — крикнула Сантос, замыкая последнюю цепь и вылезая из-под корпуса. Осталось только перекрыть подачу топлива и…

«Бесстрашный» затрясся и запрыгал. Бешеные толчки швыряли и били инженера. Она ударилась боковиной шлема о палубу и выругалась, оглушенная минутным шоком.

Этой-то минуты ей и не хватило. Доминика оглянулась назад, и во рту пересохло. Она не могла слышать гонга в вакууме отсека, но видела множество кроваво-красных огоньков на панели. Реактор был запущен, разгонялся он молниеносно, и времени, чтобы остановить поток плазмы, не оставалось.

Сантос прокатилась по палубе, стараясь не думать. Она знала, что делать, и протянула руку к красному переключателю на переборке.

— Боже, мы достали ее, — вскричал Джамал. — Мы достали эту суку!

Заряды аварийного отстрела разнесли переборки в носовой части за микросекунду до того, как сработала катапульта реактора. Задержка, пусть ничтожная, требовалась, чтобы неустойчивый реактор не встретился с неповрежденной переборкой и не выбросил плазму внутрь корабля. Но, как ни мала была задержка, она оказалась слишком длинной.

Доминика Сантос, Аллен Мэннинг и Анжела Эрнхардт погибли мгновенно. Угасающее поле реактора упало окончательно именно в тот момент, когда реактор вылетал за пределы корабля, и ужасное пекло звездных недр выплеснулось и в отсек, и наружу. Носовая часть испарилась вместе с семьюстами квадратными метрами внешней обшивки «Бесстрашного», второй ракетной установкой, третьим лазером, первым блоком противоракетной защиты, первым радиационным щитом, всеми передними датчиками контроля огня и передними левыми генераторами гравистен, а вместе со всем этим погибли сорок два из оставшихся членов экипажа.