Говорила, непрерывно крутя головой, чтобы ни одной заоконной картинки не упустить – милые дома! милые деревья! – а в мыслях подпрыгивало: «Скоро! Скоро!». Скоро ремонт закончится, и наберет Бугго людей – много ведь не нужно, человека три от силы, – и начнет возить лес, и сахарную свеклу, и разные товары, вертясь все в том же треугольнике: Эльбея – Лагиди – Хедео, и как же будет интересна и полна жизнь…

    Вечером того же дня, сидя впотьмах, при свете старого, погнутого фонарика, в разоренной ремонтом кают-компании, среди тюков и разбросанных кресел, Бугго ужинала со своим старшим офицером. То и дело возбужденными светляками вспыхивали ее глаза. Хрустя галетой, она восхищалась своей «Ласточкой» и строила планы.

    Хугебурка не выдержал:

    – Капитан, но ведь это все та же несчастная «Ласточка», на которой будут делать все те же скучные рейсы!

    – Зато она моя! – сказала Бугго.

    Хугебурка промолчал. Бугго надвинулась на него, обдав запахом свежего печенья, и добавила:

    – Личностью в миру может быть только собственник.

    Хугебурка поперхнулся чогой.

    – А! – восторжествовала Бугго. – Значит, правда!

    – Где вы это взяли – насчет «личности»? – кашляя, спросил Хугебурка.

    – В одной богословской книге, – обиделась Бугго. – Вы что, думаете, я книг не читаю? Бог сказал людям: вот вам земли и планеты для обладания. Для об-ла-дания! Так? (Хугебурка кивнул). Человек утверждает себя в качестве личности именно правом владения.

    – Вы – поразительное существо, – сказал Хугебурка. – Кстати, я связался тут с Калмине Антикваром, и он недоумевает, почему вы не обратились к нему раньше. Будут и лампы «ярыжка», и кое-что еще, по совершенно бросовым ценам.

    – Когда? – спросила Бугго жадно.

    В темноте Хугебурка пожал плечами.

    – Завтра, послезавтра. Ребята, кстати, интересовались, нужны ли вам механики.

    – Какие ребята?

    – Антиквар и еще один. Охта Малек.

    – А вы как считаете, нужны мне эти ребята?

    – Подойдут.

    – Решено, – сказала Бугго, зевая. – Господи, как я счастлива…

    И вот уже лампы установлены и исправно освещают мягким, чуть приглушенным желтоватым светом свежеокрашенные переборки, пластиковые стулья приварены к полу и при сильной вибрации трясутся, как желе, а неряшливое царство Пассалакавы хрустит скатертями и стрекочет посудой из ложнодуба.

    Вместо Пассалакавы в кухне функционирует Антиквар – то жует, зачерпнув горстью из коробки, корицу, то вертит ручку крошителя, чтобы полюбоваться мельканием причудливых ножей в прозрачной колбе.

    Охта Малек, очень маленький, очень лохматый – так что за бурой шерстью почти не видно черт лица – с быстрыми глазками, скользит и вьется среди механизмов, не столько изучая, сколько впитывая в себя устройство «Ласточки».

    Охта был не то подкидыш, не то найденыш; с детства он плохо питался и много пил, отчего физически и нравственно застрял в подростковом состоянии.