Обвиненный в преступной халатности, Хугебурка предстал перед трибуналом. Следующие четыре года, по эльбейскому счету, он вывозил радиоактивные отходы и сбрасывал их в необитаемом секторе одиннадцать. Прошение о помиловании, направленное им в трибунал по прошествии этих лет, неожиданно было удовлетворено, и Хугебурка оказался на торговом флоте, сперва матросом, а затем – младшим навигатором.

    Когда капитан «Ласточки» вышел наконец в отставку, кое-кто предлагал предоставить эту должность Хугебурке, но руководство флота решительно воспротивилось. Хугебурка был этому даже рад. На «Ласточке» он рассчитывал дослужить до старости, а потом, получая маленькую пенсию, забиться в какую-нибудь щель и там скрипеть остаток жизни. Тихонько так скрипеть, почти беззвучно.

    Сопровождая нового капитана «Ласточки», Хугебурка поглядывал на нее сбоку. Выразительный профиль: большой острый нос, нахальная прядь, взбитая над бровью, кривоватая улыбка, высвечивающая острый клычок с левой стороны. Наверняка любит ссоры и в разгар скандала крушит хрупкие предметы. Хугебурке подумалось: «Хорошо, что не я – ее любовник».

    Она о нем ничего не знала. Слухи утихли. Большая часть сплетен осталась на военном флоте. Для Бугго Анео он – всего лишь младший навигатор в должности старпома. И еще, наверное, она поручит ему осуществление связи. Прежний капитан делал это сам.

    Бугго вдруг остановилась – перед самыми стеклянными воротами – и тихо, счастливо вздохнула. Какой-то исцарапанный сухогруз как раз заходил на посадку. Это происходило в десятке метров от ворот, совсем близко. Он выглядел старым, истрепанным – и все же «Ласточка» была еще старее, еще истрепаннее. А Бугго словно не замечала этого. Глядела, мечтательно сблизив пушистые белые ресницы, покусывала губу.

    – Как красиво! – вымолвила она, как бы помимо воли. И косо поглядев на кислое лицо своего старшего офицера, осведомилась: – Вы не находите?

    – Я это уже видел, – отозвался он, осторожничая.

    – Я тоже! – вскрикнула она. – Ну и что?

    Он промолчал. Бугго засмеялась, взяла его за рукав:

    – Думаете, я восторженная, да?

    – Почему вас направили на «Ласточку»? – решился спросить Хугебурка.

    Бугго подвигала бровями.

    – Если говорить честно… Эй, а вы не разболтаете?

    – Я труп, – сказал Хугебурка так серьезно, что его слова можно было принять буквально.

    – Ладно, – махнула рукой Бугго. – Я плохо училась. Вот почему.

    Хугебурка поперхнулся.

    – Что?

    – Ну да. Что вы так выпучились? Я закончила Академию хуже всех на нашем потоке.

    – Ясно, – сказал Хугебурка и замолчал.

    Бугго поглядела на него испытующе.

    – Только не говорите, что вы были отличником.

    – Не скажу, – обещал он. – Идемте.

    Они вместе шагнули за ворота, и Бугго впервые оказалась на настоящем летном поле.

    «Ласточка», как ни странно, ничуть не разочаровала ее.