– Теперь мы на время покинем вас. Не вздумайте выпрыгивать в окно. Пустой номер. Из этой комнаты не бегут.

– Разговаривать можно? – слабым голосом поинтересовался Прохоров.

– Разговоры записываются, – честно предостерег Дженнисон. – Но если о погоде или кому какая девушка нравится…

Прохоров окатил его ненавидящим взглядом.

– Преступление, организованное по всем правилам науки!

Дженнисон пожал плечами:

– Я до сих пор думал, что преступники – те, кто нарушают запреты, лезут непрошеными на охраняемые территории, со взломом проникают в закрытые помещения… Впрочем, о философии преступления вам лучше поговорить с нашим директором, он хорошо разбирается в этом деле, как, впрочем, и во всех остальных.

Дженнисон с охранниками удалился. Генрих спросил Прохорова, что теперь надо делать. Следователь устало опустил веки.

– Я посплю. Итак, Домье примет нас утром? Что ж, хоть этого результата достигли. Без попытки насильственно проникнуть в его загадочный институт он, конечно, нас бы не принял. Когда-то говорили о подобных случаях: не было бы счастья, да несчастье помогло.

4

О том, что наступило утро, Генрих узнал, когда в комнате появился Дженнисон.

Сторож приветствовал пленников легким взмахом руки.

– Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, друг Генрих? – добродушно осведомился он.

– Я чувствую себя как медведь, продержавшийся против вас не две, а три минуты, – проворчал Генрих. – С такими, кажется, вы не церемонитесь.

– И мы будем жаловаться на вас, – строго добавил Прохоров. – Я потребую, чтобы вас наказали за возмутительное нападение.

– Я дам вам возможность пожаловаться, – бодро пообещал Дженнисон. – Я проведу вас к Домье. Наш директор ждет вас, друзья.

Когда они шли по коридору, Генрих старался побольше увидеть и запомнить, но делал это не показывая чрезмерного внимания. Прохоров, не стесняясь, поворачивал голову вправо и влево, оглядывался, останавливался, чтобы лучше разглядеть. Разглядывать, впрочем, было нечего. Генрих плохо знал архитектуру старинных зданий, но впечатление, что они находятся в особняке, подтвердилось, он только отнес этот особняк к разряду гостиниц или общежитий – он вспомнил, что подобные здания строились по-особому и главным их признаком были длинные коридоры на каждом этаже и комнаты справа и слева.

Они как раз шли по такому коридору с комнатами справа и слева. «Особняк с коридорной системой, типа общаги, так их, кажется, называли», – окончательно определил Генрих архитектуру здания. Он был не очень силен в древних терминах.

Около двери, ничем не выделявшейся среди других, Дженнисон остановился.

– Здесь. Прошу.

В глубине комнаты сидел за столом невысокий человек лет сорока. Он знаком показал вошедшим на кресла и кивнул Дженнисону:

– Вы свободны, Джеймс. Я доволен вами, отличная работа.

– Рад стараться! – гаркнул Дженнисон и прикрыл за собой дверь. Домье обратился к пленникам:

– У меня к вам вопросов нет. С вами все ясно – пытались без разрешения проникнуть на охраняемую территорию, вас задержали. Но, вероятно, у вас имеются вопросы ко мне? Наверно, вас интересует, почему наша территория охраняется? Почему мы вынуждены задержать вас? И какова ваша дальнейшая судьба? Я правильно сформулировал ваши вопросы?

Прохоров сухо сказал:

– Добавьте еще один: почему мы вообще должны были проникать к вам таким путем?

Домье высоко поднял брови.