– То есть ты ничего о нём не знаешь?
– О его прошлой жизни? Ничего. – Она помотала головой.
– Этого человека подвергли психозондированию. Ты понимаешь, что это такое?
Она хотела опять покачать головой, потом произнесла свистящим шёпотом:
– Это то, что делают с сумасшедшими, да, доктор?
– И с преступниками. С помощью психозондирования им меняют образ мыслей. Ради их же блага. Оздоравливают разум или лишают того, что заставляет красть и убивать. Ты меня понимаешь?
Да, Лона понимала. Покраснев до корней волос, она сказала:
– Рик никогда ничего не крал. И он даже мухи не обидит.
Похоже, врач удивился:
– Так ты зовёшь его Риком? Послушай, что я скажу. Тебе неизвестно о том, каким он был прежде. И состояние его разума не позволяет об этом судить. Зондирование было глубоким и грубым. Не могу сказать, какая часть разума стёрта навсегда, а какая пострадала от шока и может со временем возвратиться. Некая грань его натуры может вернуться так же, как вернулась речь, вот о чём я толкую. Парня следует поместить под наблюдение.
– Нет-нет, он останется со мной. Я хорошо за ним ухаживаю.
Врач вновь нахмурился, затем его голос сделался проникновеннее:
– Я ведь о тебе беспокоюсь, девочка. Кто знает, весь ли порок удалили из его головы? Этот человек может однажды причинить тебе боль.
Тут медсестра вывела Рика, бормоча ему что-то успокаивающее, как ребёнку. Он же держался за голову, глядя в пустоту. Потом заметил Лону, протянул к ней руки и захныкал:
– Лона, Лона…
Она бросилась к нему, крепко прижала к груди и сказала:
– Нет, доктор, он ни за что не сделает мне больно.
– Я, конечно, должен буду доложить об этом случае, – задумчиво произнёс врач. – Ума не приложу, как он удрал из-под стражи в таком-то состоянии.
– То есть Рика у меня заберут?
– Боюсь, что да.
– Пожалуйста, доктор, не сообщайте никому! – Она выхватила носовой платок, в котором тускло блеснули пять монет, и сунула их врачу. – Возьмите, доктор! Это вам. Я сама позабочусь о Рике. Он никому не причинит зла.
– Ты работаешь на ткацкой фабрике? – спросил он, глядя на монеты в своей ладони.
Лона кивнула.
– Сколько тебе платят?
– Две восьмых кредита в неделю.
Врач слегка подбросил монетки, сжал пальцы. Металл звякнул.
– Забери их, девочка. – Он протянул деньги Лоне. – Ты ничего мне не должна.
– И вы никому не расскажете о Рике? – Лона в изумлении взяла назад кредиты.
– Увы, я должен. Таков закон.
Обратно в посёлок она ехала с тяжёлым сердцем, почти не видя дороги и отчаянно прижимая к себе Рика.
На следующей неделе в новостях по гипервидео прошёл сюжет о враче, погибшем из-за отказа гироскопа во время короткого замыкания на местной энергонесущей балке. Имя показалось Лоне знакомым. Вечером, вернувшись домой, она сверилась с бумажкой. Имена совпадали.
Она огорчилась, потому что доктор был хорошим человеком. Его адрес ей когда-то дала подруга. Мол, доктор хоть и из благородных, но добр к рабочим. На всякий случай Лона сохранила бумажку. И вот, когда «случай» настал, доктор по-доброму отнёсся и к ней. Однако радость превосходила печаль. Судя по всему, он не успел сообщить о Рике. По крайней мере, за ним так никто и не явился.
Позже, когда Рик более или менее пришёл в себя, она передала ему слова доктора, намекнув, что, оставаясь в посёлке, он будет в безопасности…
Рик потряс её за плечо, и Лона вынырнула из воспоминаний. |