— Кас! Ты же знаешь, что только семь из десяти летящих в анабиозе добираются живыми до конца длинной орбиты?

— Ну и что, они это сами знают. И сами едут на риск.

Роджер покачал головой.

— Мы туда все равно не летим, так что мне не придется проверить, такой ли ты твердокаменный, как говоришь. Ты видел когда-нибудь похороны в космосе? — Нет, сэр.

— А я — да. И не будем больше говорить о пассажирах в анабиозе. Кастор подал знак Поллуксу, и тот сказал:

— Папа, если ты не хочешь, чтобы летели мы все, ты не будешь возражать, если полетим мы с Касом?

— Каким это образом?

— Как все старатели. Мы не боимся анабиоза. Если у нас не будет корабля, только так мы и сможем полететь.

— Браво! — сказала Хейзел. — Я с вами, мальчики.

— Прошу тебя, мать! Эдит, я иногда сомневаюсь — тех ли близнецов мы забрали из родильного дома.

— Может, они и не ваши, — сказала Хейзел, — но что они мои внуки, это точно. Лечу на Аллилуйю! Кто со мной?

— Знаешь, дорогой, — спокойно сказала доктор Стоун, — мне тоже не очень-то хочется на Венеру. И у тебя будет наконец время, чтобы заняться книгой. «Перекати-Стоун» отправился с Фобоса на астероиды шесть недель спустя. Старт был не таким легким, как с Луны на Марс. Выбирая короткую, или кометную, орбиту к астероидам, Стоуны должны были при старте разогнаться до двенадцати с половиной миль в секунду. Короткая орбита отличается от экономичной тем, что к стартовой орбите проходит под углом, а не по касательной и очень дорого обходится в пересчете на горючее. В дальнем конце кометная орбита «Стоуна» шла уже по касательной к орбите Аллилуйи, и совмещение двух орбит не представляло трудности. Главное было правильно стартовать с Фобоса.

В выборе короткой орбиты не было легкомыслия. Во-первых, пришлось бы ждать целый земной год, пока Марс не выйдет на позицию для экономичной орбиты, во-вторых, время путешествия в таком случае растягивалось вдвое пятьсот восемьдесят дней по экономичной орбите вместо двухсот шестидесяти одного дня по короткой, всего на три дня дольше, чем от Луны до Марса. Вокруг всего корпуса «Стоуна» наварили добавочные резервуары для жидкого водорода, отчего «Стоун» стал выглядеть толстым и неприбранным, зато отношение масс значительно более стало соответствовать предстоящему испытанию. Работами руководил лоцман Джейсон Томас, а близнецы помогали. Кастор набрался смелости и спросил Томаса, как тот ухитрился посадить «Стоун» на Фобосе.

— Вы рассчитали траекторию до того, как подняться на борт, сэр? Томас опустил сварочную горелку.

— Траекторию? Да нет, сынок, просто я так долго этим занимаюсь, что знаю весь космос вокруг как облупленный.

Больше Кастор ничего от него не добился. Близнецы обсудили это и решили, что искусство пилота заключается не только в знании математики.

Чтобы взять побольше топлива, были сделаны изменения и внутри корабля. Погода за орбитой Марса всегда «ясная, но холодная». Стоунам больше не понадобится фольга, отражающая солнечные лучи. Наоборот, один бок корабля выкрасили черной краской и добавили два витка к отопительной системе, В рубке поставили стереорадар со сменной базисной линией и задержкой времени — на нем Стоуны увидят истинную форму Аллилуйи, когда долетят до нее.

Все это требовало больших расходов, и Властелину Галактики приходилось работать сверхурочно, чтобы их покрыть. Хейзел не участвовала в переоснастке, а сидела у себя и рождала, с помощью Лоуэлла, как критика, очередные серии кровавой, но благородной истории капитана Джона Стерлинга. Свою деятельность она перемежала сочинением оскорбительных посланий постановщикам в Нью-Йорк, шантажируя их тем, что объявит забастовку, и требуя, чтобы ей выдали несоразмерно большой аванс — и прямо сейчас.