Триумф обернулся катастрофой. И об этом уроке стоило бы помнить тем, кто отправлял в космос Владимира Комарова, зная, что корабль «Союз» еще недоработан, но стремясь успеть к празднику 1 мая 1967 года…

Весть о трагическом исходе нового рекордного полета в тот же час дошла до съезда. Вот выписка из стенограммы:

"Председательствующий: Слово для сообщения имеет товарищ Енукидзе.

Енукидзе: Я зачитаю небольшое печальное сообщение:

"30 января, между 15 час. 30 мин. и 17 час. дня, в Инсарском районе Мордовской области, около села Потижский Острог, в 8 км южнее станции Кадошкино Московско-казанской железной дороги упал стратостат «Осоавиахим № I.» Оболочка от удара оторвалась и улетела.

В гондоле обнаружены трупы участников полета – товарищей Федосеенко, Васенко и Усыскина.

Из опросов очевидцев установлена следующая картина аварии: при падении стратостата оболочка оборвалась и при этом были слышны два взрыва. На месте обнаружены три трупа погибших товарищей, лежавшие в гондоле, один изуродованный до неузнаваемости. Все предметы и приборы, находившиеся в гондоле, разбиты.

На место катастрофы для расследования выехала специальная комиссия."

Председательствующий: Товарищи, предлагаю почтить память погибших героев вставанием. (Все встают.)

Председательствующий: Есть предложение погибших товарищей похоронить в Кремлевской стене. Нет возражений? (Голоса: «Нет.»)"

Западная пресса откликнулась словами соболезнования, в которых, однако, слышались и нотки благоговения перед отчаянными стратонавтами, рискнувшими жизнью ради рекорда:

«Герои стратосферы пожертвовали жизнью не только ради своей страны, но и ради всего мира, и во всем мире их гибель вызвала глубокую и искреннюю скорбь вместе с восхищением их смелостью и самоотверженностью, столь свойственной народам Советского Союза. Лучше умереть ради научного прогресса, чем погибнуть в несправедливой войне…»

«Их попытка не была напрасной. До тех пор, пока человеческая отвага будет вызывать уважение и восхищение, имена погибших советских ученых останутся в памяти человечества…»

Тем не менее шумная огласка подробностей катастрофы с обсуждением причин гибели экипажа не понравилась властям. Заместитель наркома обороны СССР Гамарник обратился к председателю Совнаркома Молотову с просьбой: «Запретить публиковать ТАСС и нашей прессе какие-либо данные о полетах в стратосферу, а равно о самом стратостате впредь до особого на то разрешения СНК.» Просьба была удовлетворена, и с этого момента любые неудачные полеты в верхние слои атмосферы засекречивали. Позднее эти нормы распространили и на космонавтику.

В итоге подлинная история стратонавтики находится под грифом «Секретно.» Лишь отдельные сведения просачивались через препоны государственной цензуры.

Например, в 1935 году на заводе «Каучук» была сшита оболочка объемом в 300000 м3 . Предполагалось, что на нем два знаменитых стратонавта Прокофьев и Годунов (те самые – летавшие на рекордном стратостате «СССР») поднимутся на высоту… в 40 – 45 км! И сегодня, в эпоху пилотируемой космонавтики, эта высота поражает воображение. Старт был назначен на апрель 1936 года. Но при наполнении оболочки водородом возник пожар, и она сгорела дотла…

Или другой случай из той же оперы. В 1937 году был построен стратостат «Осоавиахим-2.» Это был один из лучших по оснащенности стратостатов своего времени. Герметичная гондола была оборудована вариометром, двумя высотомерами, тремя спиртовыми термометрами, два из которых были расположены снаружи, барометром-анероидом, баротермографом, кислородным оборудованием. Два члена экипажа могли получать до 90 л кислорода в час. Для поглощения влаги применялся силикагель с хлористым кальцием, а для поглощения углекислоты – натронная известь специального приготовления.