Мне очень нужна его помощь, но боязно, чем за нее придется расплачиваться.

– Не волнуйся, Сайкс. У меня самые благородные намерения.

Я вспоминаю Винни Костелло и вздрагиваю:

– Вот и хорошо.

– Кстати, не все парни только и думают, как бы девицу закадрить.

Я выпускаю струю дыма Брубеку в лицо; он морщится и отворачивается.

– Между прочим, у меня старший брат есть, – говорю я.

Мы сидим возле какого-то неухоженного сада, так что, докурив сигареты, решаем забраться туда за незрелыми яблоками. Перелезаем через кирпичную стену. Яблоки кислые, как лаймы, самое оно после жирного ужина. Над электростанцией, мимо которой мы проехали раньше, мерцают огни.

– Вон там… – Брубек швыряет яблочный огрызок в нужном направлении. – За призрачными огоньками на острове Шеппи есть фруктовая ферма. Хозяина зовут Гэбриел Харти. Я ездил туда прошлым летом собирать клубнику и, между прочим, зарабатывал по двадцать пять фунтов в день. Там есть спальни для сезонных работников; вот сдам экзамены и снова туда махну. Я коплю на «Интеррейл», хочу в августе отправиться путешествовать.

– А что такое «Интеррейл»?

– Ты серьезно?

– Вполне.

– Железнодорожный проездной абонемент. Международный. Платишь сто тридцать фунтов – и целый месяц бесплатно путешествуешь по всей Европе. Вторым классом, конечно, но все-таки. От Португалии до Норвегии. Даже в страны Восточного блока можно попасть, в какую-нибудь там Югославию или к Берлинской стене. Или в Стамбул. Знаешь, там такой мост, у которого один конец в Европе, а второй – в Азии. И я по нему непременно пройдусь!

Где-то вдали тявкает одинокая собака, а может, лисица.

– А что ты будешь делать во всех этих странах? – спросила я.

– Смотреть. Гулять. Найду дешевый ночлег. Попробую местную еду. И местное пиво подешевле. Постараюсь, чтобы меня не обобрали. Буду разговаривать с людьми. Непременно выучу хотя бы несколько слов на местном языке. Я там просто буду, понимаешь? – Брубек вгрызается в яблоко. – Иногда хочется быть одновременно везде, так сильно, что прямо… – Он жестами изображает взрыв бомбы в груди. – А у тебя такого никогда не бывает?

Мимо, хлопая крыльями, пролетает летучая мышь, будто марионетка на ниточках в дурацком фильме про вампиров.

– Вообще-то, нет, если честно. Я дальше Ирландии никуда не ездила. Мы иногда навещаем мамину родню в Корке.

– И как там?

– Там все по-другому. В Корке, конечно, нет всяких КПП и бомбы не взрывают, как в Северной Ирландии, но и там чувствуется напряженность, а о политике лучше вообще не заговаривать. Тэтчер все ненавидят, ну из-за Бобби Сэндса и его товарищей по голодовке. Там живет моя двоюродная бабушка, мамина тетя, ее зовут Эйлиш – так вот она просто блеск! Разводит кур, а в угольном погребе хранит ружье. В молодости она ездила в Катманду – на велосипеде, представляешь? Нет, правда. Вот ей точно это твое чувство знакомо – ну, что нужно везде-везде побывать. У нее масса всяких фотографий и газетных вырезок, я сама видела. Сейчас она живет на мысу недалеко от Бантри, на полуострове Шипсхед. Там такая глушь, ну просто край света. Вообще ничего нет – ни магазинов, ни… В общем, ничего. Но, если честно, мне там нравится. Только я это не каждому скажу.

В небе висит серп месяца, такой острый, что палец обрезать можно.

Мы молчим, но без неловкости. Потом Брубек спрашивает:

– Слушай, Сайкс, а ты знаешь про вторую пуповину?

Мне не видно его лица.

– Про что?

– Ну, младенец в утробе соединен с матерью…

– Да знаю я, что такое пуповина.