– Значит, это у вас хобби такое – фотографировать мосты?

– Скорее ритуал, а не хобби, – подумав, отвечает он, замечает мое недоумение и поясняет: – Хобби больше для удовольствия, а ритуалы помогают жить. Понимаешь, мой сын умер, вот я и фотографирую мосты вместо него.

– Ох… – Я пытаюсь не показать, что расстроена. – Сочувствую.

Он пожимает плечами, отводит глаза:

– Пять лет прошло.

– А что… Несчастный случай? – Ну почему я не могу заткнуться?!

– Лейкемия. Он сейчас был бы тебе ровесником.

Снова раздается сигнал, проезжая секция моста опускается.

– Какой ужас! – говорю я, понимая, что это звучит убого.

Над горбатым островом Шеппи висит длинное тонкое облако, похожее и на гончую, и на русалку, а я не знаю, что еще сказать. Как только поднимают шлагбаум, «фольксваген» срывается с места, оставляя в воздухе клубы мелкой каменной крошки. Лысый тип садится на велосипед.

– Береги себя, – говорит он мне. – Не трать жизнь попусту.

Он разворачивается и уезжает обратно, к шоссе А22.

Надо же, столько проехал, а мост так и не перешел.

Легковушки и грузовики проносятся мимо, сдувая пух с одуванчиков, а вокруг ни души, и не у кого спросить, как пройти на ферму «Черный вяз». Кружевные цветы на высоких стеблях покачиваются, потревоженные грохотом фур, стряхивают голубых мотыльков; тигрово-оранжевые бабочки держатся цепко. Эд Брубек наверняка уже на работе, в садовом центре, мечтает об итальянках, загружая брикеты торфа в машины заказчиков. А меня считает унылой коровой. А может, и нет. Постепенно привыкаю к тому, что Винни меня бросил. Вчера мысль об этом была кровавой раной, оставленной выстрелом из обреза, а сегодня похожа на здоровенный синяк, след резиновой пульки, выпущенной из детского духового ружья. Да, я верила Винни, я любила его, но не потому, что дура. Просто для таких, как Винни Костелло, любовь – всякая хрень, которую они нашептывают тебе на ушко, чтобы затащить в постель. А для девушек, во всяком случае для меня, секс – это первая страница книги, а о настоящей любви рассказывается позже. «Класс, с блудливым козлом покончено!» – говорю я корове, которая смотрит поверх ограды пастбища, и пусть у меня пока нет такого чувства, что с Винни действительно покончено, оно непременно появится. Возможно, Стелла мне реально удружила, сорвав маску с истинного лица Винни, так что я считала его «классным парнем» всего несколько недель. Впрочем, и сама она Винни скоро надоест, это ясно как день, и когда она обнаружит его в постели с другой девицей, то придет конец не моим, а ее мечтам о поездках с Винни на мотоцикле. И тогда она приползет ко мне вся зареванная, как я вчера, и будет просить прощения. И может быть, я ее прощу. А может, и нет.

Впереди, у кольцевой развязки, виднеется кафе.

Кафе открыто. Что ж, дела идут на лад.

Кафе под названием «Смоуки Джо» изо всех сил прикидывается американским ресторанчиком с отдельными кабинками, как в сериале «Счастливые дни», но, если честно, выглядит дыра дырой. Посетителей немного, и почти все пялятся в старенький телевизор над барной стойкой, смотрят футбол. У дверей сидит какая-то тетка, читает таблоид «Новости мира», выпуская из узких ноздрей клубы табачного дыма. Глаза пуговицами, сморщенные губы поджаты, волосы как пух, а на лице – застарелые обиды. Над ней висит поблекший постер: из коричневого аквариума таращатся два круглых глаза и подпись: «У золотой рыбки Джеффа снова понос». Тетка окидывает меня взглядом и машет рукой на свободные кабинки, мол, садись где хочешь.

– А вы не подскажете, как добраться до фермы «Черный вяз»? – спрашиваю я.