Гость недолго находился в одиночестве, однако время рассчитал правильно: до появления хозяйки он смог привести в порядок костюм, оправить узкие брючины, спрятать во внутренний карман пиджака объемное портмоне. Павлина Аверьяновна вернулась с подносиком, где соседствовали початая бутылка мадеры и две рюмочки, поставила его на столик у софы. Она успела переодеться в премиленький розовый халатик, пышные каштановые волосы рассыпались по округлым плечам. Вдовушка уселась рядом с гостем на софу и обратила к нему благодарный взор.

Господин Ханопулос протянул холеную руку к плечу несчастной красавицы, и та доверчиво прильнула к мускулистой груди. Рука господина Ханопулоса в приступе сострадания скользнула за полу халата, и через мгновение он ощутил теплую ладошку на своей талии.

– Погодите, – прерывисто шепнула красавица и, отстранившись, развязала кушачок халата, игриво обвила им атлетическую шею гостя и потянулась к его губам.

Прикрыв золотистые оливковые глаза, он ждал прикосновения нежных уст. Пухленькие ручки щекотали свежевыбритый подбородок.

Господин Ханопулос едва сдерживал охватившую его страсть...

Но внезапно розовый кушачок резко дернулся, крепко сдавив смуглую шею, господин Ханопулос закатил глаза и схватился обеими руками за горло. Неведомая сила повлекла его назад, лишая возможности вдохнуть спасительный глоток воздуха. Он захрипел, отчаянно попытался соскочить с предательской софы, но усилия его были напрасны. Свет померк в золотистых очах, атлетический организм с бессознательным упорством еще боролся за жизнь, стройные ноги содрогнулись в последних конвульсиях и, взлетев на спинку софы, застыли. Светлые летние туфли слетели на пол, и из сползших к щиколоткам белых брючин взору коварной вдовы явились сиреневые шелковые носки.

Доктор Коровкин был уверен, что от священника отца Онуфрия и от купеческого сына Степана Студенцова остались лишь исковерканные фрагменты тел, что пострадавшие есть и среди зрителей. Верный клятве Гиппократа, он спешил оказать помощь раненым, но перед тем, как броситься в гущу охваченной визгом и паникой толпы, обязан был отправить Муру домой.

Мария Николаевна Муромцева не возражала. Она отчаянно жалела и батюшку, отца Онуфрия, достойного, величавого, уважаемого иерея Мироновской церкви, и смазливого гуляку-гостинодворца, и мужественного воздухоплавателя, и всех-всех возможных жертв несчастного случая. Немного утешало, что где-то вдали, среди шляп, зонтиков, платочков, белых костюмов и светлых платьев, мелькали синий пиджак и вульгарная шляпка с огромными маками, – Петя Родосский и его подруга не пострадали.

Длинный путь до Петербургской стороны, к конторе частного детективного бюро «Господин Икс» давал возможность поразмышлять о превратностях судьбы, о хрупкости человеческой жизни. Лучше бы она отправилась в свое бюро с утра!.. Она чувствовала себя преотвратно и прикрывала глаза, чтобы не видеть нестерпимого сияния равнодушного солнца. Дело, которое ждало ее в конторе, казалось теперь особенно мелким и глупым. Но она обещала Софрону Ильичу Бричкину приехать.

Ей повезло с помощником. Этого замечательного, немного полноватого господина Мура встретила в «Обществе трудолюбия для образованных мужчин». Она заглянула туда по совету опытных подруг-курсисток: собираясь на дачу, хотела заказать подборку свежих газетных и журнальных вырезок по древнегреческой тематике. Софрон Ильич из-за открывшейся болезни сердца недавно покинул службу в артиллерии, родители его умерли, не оставив сыну средств к существованию, пенсия отставному поручику выплачивалась скромная, вот и подрабатывал он вырезками. Его-то и решилась пригласить Мария Николаевна Муромцева на работу в детективное бюро «Господин Икс». Человек интеллигентный, солидный, в возрасте – недавно ему сровнялось тридцать два года! Чем не сыщик? А Мура будет изображать его помощницу – то ли стенографистку, то ли писаря.