– Я слышал, что как раз на твоем участке произошло какое-то убийство. Надеюсь, ты запасся алиби?

Они продолжали весело перескакивать с предмета на предмет, и этот трёп напомнил Квиллеру ланчи в пресс-клубах Центра во времена, когда он брался за любую репортерскую работу и за гроши строчил заметки в «Ежедневной чехарде».

– Кип, давай как-нибудь снова позавтракаем вместе, – сказал он при расставании,

– Отлично. И давай не откладывать это в долгий ящик.

Уже возвращаясь в Пикакс, Квиллер сообразил, что забыл расспросить приятеля о скандале, связанном с земельными спекуляциями в Локмастере, и о сироте-дочке, сменившей фамилию и переехавшей жить в Мускаунти.

В амбаре сиамцы с таким нетерпением ждали Квиллера, словно уже унюхали припасённые для них вкусные корочки ройбенов. Выдав им угощение, он залил в термос крепкий кофе и заперся в рабочем кабинете, расположенном на балконе второго уровня: необходимо было сочинить для «Всякой всячины» очередной шедевр. Темой на этот раз был июнь.

Он начал набрасывать план:

1. «Июнь терпит фиаско» (мюзикл). [9]

2. «Что может быть прекрасней дня в июне?» (стихи). [10]

3. Слово из четырёх букв (но приличное).

4. Месяц свадеб, выпускных экзаменов и уплаты налогов за второй квартал.

Продолжению списка помешал телефонный звонок. Звонила Поли в каком-то радостном возбуждении.

– Квилл, дорогой, держу пари, что ты не догадаешься».

– А сколько даёшь попыток? – начал было он, но она его перебила. Полли впервые была так напориста и многословна.

– Мне позвонила Мойра Мак-Дайармид и предложила подарить книжному магазину апельсинового котика, который станет нашим талисманом. Кис с настоящей шотландской родословной. Сама общительность! А это как раз то, что нужно! Будет встречать покупателей и создавать уют.

– Какого пола это животное? – спросил Квиллер, желая, как истинный журналист, иметь точные факты на руках.

– Это мальчик. Специалисты всегда говорят «мальчик» или «девочка». Ему несколько месяцев и к открытию магазина будет около года.

– И как он выглядит?

– Мойра говорит, шёрстка такая нежная и густая, что так и хочется погладить. Цвет густых сливок, пятнышки – нежно-абрикосовые. И большие зёленые глаза! Можешь представить себе, как он будет смотреться на фоне зелёного ковра – по-настоящему зелёного, а не болотного, какой обычно стелют в учреждениях! Правда, Фрэн Бруди может и не одобрить такую идею. У неё, как ты знаешь, на всё свой взгляд.

– Фонд К. нанял её для отделки внутренних помещений. Объясни им, чего ты хочешь, и они передадут ей все твои пожелания. Как скажешь, так и будет. – Он произнёс всё это с удовольствием. Между дизайнершей и Полли и, мало того, между дизайнершей и Юм-Юм не сложилось дружеских отношений.

– Значит, ты согласен на котика, Квилл?

– Но только при условии, что он не превратится в тридцатифунтового мармеладного гиганта, на которого пялятся, как на монстра.

– Ну что ты! – заверила его Полли. – У Данди отличные гены.

– Данди? Его зовут Данди?

– Не правда ли, восхитительно? Особенно если учесть, что его предки – выходцы из города, чьё название ассоциируется с апельсиновым джемом! Теперь ты понимаешь, что я просто должна была позвонить тебе.