– Хорошая собака! Хорошая собака! – произнёс он держа руки в карманах и не делая резких движений.

Доберман подошёл поближе и ткнулся мордой в ноги. По шляпкам гвоздиков на ошейнике Квиллер прочитал имя: «Л-ю-с-и».

– Хорошая собака, Люси, – сказал он. – Ты – Люси? – Он потрепал её по чёрной голове, и перекормленная собака прижалась к нему сильнее. Она явно куда-то толкала его. Квиллер отступил, и Люси толкнула его снова.

«Боже мой! Это же собака-спасатель! – подумал Квиллер. – Где её фляжка с бренди?»

Он пошёл за собакой. Она бежала впереди, постоянно оглядываясь, дабы убедиться, что он идёт за ней. Люси легко пробиралась сквозь заросли и каждый раз, когда он останавливался или замедлял ход, прибегала к нему узнать, в чём дело.

В конце концов они вышли на дорожку из сосновых игл.

– Тропа! – ликовал Квиллер. – Хорошая собака! Умница, Люси!

Она побежала дальше. Да, это была тропа: он узнал поваленное дерево и гигантский дуб… и вот над макушками деревьев показалась серо-зелёная громадина. Квиллер непроизвольно вскрикнул, а Люси помчалась к дому.

Она прибежала первой, ожидая его на веранде, у двери в кухню.

«Невероятно! – подумал Квиллер. – Она хочет получить в награду что-нибудь вкусненькое и знает, куда нужно идти». Из-за дверей раздавались два завывающих голоса.

– Это, конечно, нехорошо, Люси, – сказал он, – но я не могу пригласить тебя зайти. Я принесу угощение сюда. Подожди меня.

На крыльце она выглядела намного меньше, чем в тот момент, когда выпрыгнула из кустов. С благодарностью он дал ей четыре сосиски, которые покупал для себя. Сиамцы неизменно отвергали сосиски, но Люси быстро съела их и убежала – по другому заданию или в поисках другого угощения.

Обнюхав брюки Квиллера, сиамцы состроили презрительные гримаски.

– Не воротите носы, – упрекнул он их. – Люси привела меня домой очень даже вовремя.

Явно собирался дождь. Ветер усиливался, тревожно шумел лес, покрывавший склоны горы, чёрное небо озарялось вспышками молний. Не имея на то особых причин, кроме, может быть, радости спасения, Квиллер чувствовал необходимость поговорить с кем-нибудь из Пикакса. Он позвонил Арчи Райкеру, надеясь, что тот дома. Был субботний вечер, и редактор газеты округа, мужчина средних лет, мог обедать где-нибудь со своей капризной подругой Амандой – если, конечно, они на этой неделе не были в ссоре.

Когда Райкер поднял трубку, Квиллер сказал:

– Просто проверяю, существует ли ещё Пикакс на карте.

– Я думал, ты собираешься бойкотировать нас – упрекнул его Райкер. – Что случилось? У тебя ностальгия?

– А почему ты дома, а не где-нибудь со своей распрекрасной Амандой? Кажется, сегодня вечер свиданий, узаконенный актом Конгресса.

– Не твоё дело. – Мужчины дружили с детства, и их разговор не отличался ни вежливостью, ни последовательностью. – Как твоя маленькая хижина в Картофельных горах? – спросил редактор. – Отвечает твоим скромным запросам?

– Вполне. У меня шесть спален, стоянка на десять машин, столовая на двенадцать персон. В данную минуту завывающий, как локомотив, ветер бьётся в стену моего дома. Но днём было прекрасно. Да, я обедал с издателем местной газеты и посылаю тебе один экземпляр. Обрати внимание на колонку «Картофельные очистки». Может, захочешь заказать статью её автору.

– Ты что-нибудь пишешь для нас?

– С газетой я посылаю вам и свои путевые заметки. Сочтёшь нужным напечатать – печатай. Ещё могу написать о конфликте между местными защитниками окружающей среды и сторонниками экономического развития.