Мужчины вытянулись в шезлонгах и наслаждались видом: голубое небо, белые облака, синее озеро, белые паруса на горизонте.

— Ежегодная регата шлюпов, которую организует клуб «Гранд-острова», — проговорил Буши. — Победитель прошлого года звал меня выйти с ними и поснимать, но я не выйду на озеро на этих крохотулях ни за какие коврижки! Я — поклонник моторных лодок… Ты знаешь, что я купил себе новый двадцатичетырехфутовый катер с каютой? Эхолот, радио, стерео. Четыре койки. Очень хочу как-нибудь взять тебя с собой. Уверен, это произведёт на тебя впечатление.

— Буши, тебе ни за что не удастся больше заманить меня на катер, — пылко произнёс Квиллер. — После путешествия на остров Трёх деревьев у меня целый месяц не прекращались ночные кошмары, а Роджер чуть не умер от пневмонии.

— Да-а, но я многому с тех пор научился. Обращаю внимание на признаки перемены погоды: свист в воздухе, внезапное изменение цвета неба. Больше такого не случится, и мы выберем славный денёк.

— Мы и в прошлый раз выбрали славный денёк.

«Злополучное путешествие было дурацкой затеей с самого начала», — подумал Квиллер. Какой-то пилот, пролетавший над островом, увидел, как ему показалось, на побережье три угольных круга. Он рассказал об этом Роджеру Мак-Гилеврэю, фанатику идеи космических пришельцев. Буши, ещё один фанатик, задумал пойти на катере и посмотреть на круги. Квиллер тоже отправился с ними. Никаких кругов они не увидели, и большое чудо, что вообще узрели материк.

Квиллер понимал, что молодой человек безумно влюблён в своё новое судно, и потому сказал:

— Ладно, я поставлю свою жизнь на карту, но предупреди меня заранее, чтобы я успел увеличить страховку.

— Я хотел бы завтра, — сказал Буши. — Погода обещает быть великолепной, мы возьмём с собой пирогов из «Бяки-Кулебяки» и устроим на борту отличный ланч.

Квиллер к пирогам был очень неравнодушен.

— В котором часу встретимся? — спросил он. — Где?

После того как Буши уехал, Квиллер занялся вычёсыванием сиамцев. Вычёсываться им нравилось, а он находил, что этот ритуал способствует размышлениям. Юм-Юм воспринимала его как волнующую войну со щёткой, а Коко подчинялся происходящему с достоинством монарха, которого облачают для коронации. Веранда идеально подходила для такого рода действа. Слабый сквозняк сдувал кошачью шерсть в угол, откуда её нетрудно было убрать. Квиллеру пришла в голову эксцентричная мысль: а что, если этот невесомый пух спрясть и отдать Арчи, чтобы тот связал из него носки? Прекрасный рождественский подарок! Во всяком случае, есть над чем посмеяться.

Одна мысль повлекла за собой другую, и Квиллер позвонил Митчу Огилви, фермеру, разводившему коз.

— Митч, я слышал, у вас была сегодня семейная встреча.

Фермер находился в сыроварне, среди бетонных стен и стальных чанов, и его голос звучал глухо:

— Я присутствовал там, пока всех фотографировали, а потом ушёл. С козами выходных дней не положено.

— Ты случайно не знаешь двух женщин из семейства Огилви, которые прядут вручную?

— Конечно знаю: Элис с дочерью. У её мужа — Овечье ранчо на Песчаной дороге.

— Если бы я собрался написать статью про ручное прядение, она согласилась бы дать мне интервью? — спросил Квиллер. — Она в этом деле разбирается?

— Безусловно. Мы как раз хотим приобрести для неё несколько кашмирских и ангорских коз. Она продаёт пряжу ткачихам и вязальщицам по всей стране. Её дочь организовала вязальный клуб для женщин. Надо бы тебе, Квилл, к ним присоединиться.

Квиллер раздражённо фыркнул в усы.

— Арчи Райкер уже присоединился, и, когда он довяжет свой первый носок, я, возможно, тоже об этом подумаю.