– С тех пор как открылся этот новый магазин, мои коты превратились в сыроманов, – сообщил Квиллер.

– Ну что ж, полагаю, Онуш Долман мы больше никогда не увидим, но это небольшая потеря. Самое ужасное в этой истории – смерть невинной девушки, Анны-Мари Томс. Я знаю её родителей, они хорошие люди. Видать, есть в Чипмунке и такие жители, которые ладят с законом. Она была обручена с Ленин Инчпотом, сыном Луизы. Если никто не станет возражать, то я сыграю на волынке на её похоронах.

– Энди, тебе уже известно, как всё случилось?

– Чуть позже мы всё сообщим журналистам, но то, что я скажу тебе сейчас, должно остаться строго между нами.

Броуди уже воспринимал этого журналиста из Центра как человека полезного, которому можно доверять. Квиллер, проработав долгое время в отделе криминальной хроники в крупной столичной газете, прекрасно разбирался в хитросплетениях преступного мира, а его природная интуиция уже не раз помогала местным полицейским раскрывать запутанные дела. Квиллера вполне устраивал его неофициальный статус – так было проще удовлетворять страсть к криминалистике, не привлекая к себе благодарного внимания общественности. Что же до Броуди, то он весьма ценил подобное сотрудничество и время от времени делился с журналистом служебной информацией через свою дочь, известного дизайнера. Об этом особо не распространялись, и другие конторы, обеспечивающие правопорядок, ни о чём, естественно, не догадывались.

– Вся информация, полученная от тебя, Энди, никогда не покидает стены этого дома. Об этом излишне упоминать.

– Хорошо. Так вот. Около четырёх часов дня неизвестный белый мужчина в голубой куртке – примерно сорока лет, среднего телосложения, свежевыбритый -зашёл в гостиницу с подарком и цветами для Оны Долман. Ленни, дежуривший в этот час в холле, сказал, что её нет в номере и что он попросит швейцара, который должен вот-вот вернуться после обеденного перерыва, отнести и цветы, и подарок в её комнату. Подозреваемый ответил, что в подарочной коробке лежит стеклянное изделие ручной работы и что ему хотелось бы самому отнести хрупкий предмет в номер и положить его там в безопасное место. Он попросил у Ленни листок бумаги, на котором написал: ОТКРЫВАЙ ОСТОРОЖНО, МИЛАЯ. Ленни предложил мужчине подняться на второй этаж и попросить горничную впустить его в двести третий номер. Через несколько минут мужчина спустился в холл, поблагодарил Ленни и вышел через заднюю дверь. Швейцар, который курил в это время у автостоянки, заметил, как из переулка медленно выкатил темно-синий пикап, в который и сел этот неизвестный. Ну и что из этого следует? Синих пикапов, как и голубых курток, в наших краях куры не клюют.

Квиллер спросил о свидетелях с третьего этажа.

– Управляющая гостиницей, чья контора находится на третьем этаже, подозреваемого не видела. Но к ней приходила горничная спросить, где взять вазу для цветов; ещё горничная сказала, что придётся пылесосить двести третий номер, так как цветы пылят, а некоторые даже осыпались на ковёр. Включая пылесос или передвигаясь с ним по комнате, Анна-Мари, возможно, нечаянно задела бомбу. Ленни считает, что именно он виновен в её смерти. Ему в ближайшее время будет нелегко.

– Да, плохи дела, – мрачно протянул Квиллер. -Кто может описать подозреваемого?

– Его удалось хорошо рассмотреть только двум людям – Ленни и цветочнику, у которого неизвестный покупал букет. В Бюро расследований штата составляют фоторобот подозреваемого, но мне пока непонятно, как они собираются его искать. Взрыв уничтожил массу улик.

– Но экспертиза способна творить чудеса. Каждый год в этой области изобретают что-нибудь новенькое.

Квиллер налил Броуди ещё немного виски и спросил, нравится ли ему сыр.

– Вкусная штука! Надо жене сказать. Как он называется?

– Грюйер.