И очень важно, какая атмосфера в семье, какие отношения между родными людьми. Если любовь и согласие, тогда и жизнь в семье в радость, и домой хочется возвращаться. – Она вздохнула и продолжила: – Вот вы, коты, вы же не знаете о своих отпрысках вообще ничего, сделал дело и гуляй смело.

Татьяна Михайловна подняла мою голову и посмотрела мне в глаза.

– Вот скажи мне, у тебя ведь наверняка уже где то есть детки, а что ты о них знаешь? Да ничего! – потрепала меня по голове хозяйка.

Да откуда мне знать, есть у меня детки или нет? Ну встречался раньше с кошками, теперь вот Бэллу полюбил. Но семьёй то я ни с кем не жил. Имею в виду, кошачьей семьёй.

– В отличие от вас, котов, – продолжала хозяйка, – для нас, людей, важно не только родить и вырастить наших детей, но ещё и показать им пример, указать дорогу в будущую жизнь. У меня в детстве была кошка, так она рожала котят и уносила их со двора, и больше их никто никогда не видел. Не кошка, а кукушка какая то. Знаешь, птица есть такая? – Татьяна Михайловна вновь посмотрела на меня. – Так вот, она подбрасывает яйца в чужие гнёзда и сама никогда своих птенцов не выводит и не растит. Такие кукушки, кстати, и среди людей есть, и среди животных.

Ох, Татьяна Михайловна, куда тебя занесло сегодня. Ты, часом, чаю или кофе не перепила?! Я тоже люблю пофилософствовать, но ты сегодня просто в ударе, с людей на котов переключилась.

Простите, отвлёкся немного. Так вот хозяин зашёл в ванную и говорит:

– Кот, вставай, пошли чего нибудь куснём.

Я, конечно, от такого предложения никогда не отказываюсь. Я вскочил и засеменил за хозяином.

Он открыл холодильник, смотрит в него и говорит:

– Чем бы таким перекусить? Голодный я, Сократ.

Наблюдаю за членами своей семьи и всегда удивляюсь: откроют холодильник и долго смотрят в него. Как будто от их взгляда там может появиться какой нибудь деликатес. Особенно дети – те могут бесконечно открывать и закрывать холодильник, высматривая, что бы такого вкусного оттуда выудить.

Я так понимаю, если ты голодный, то какая разница, что есть. Открыл, взял, закрыл и сиди, трапезничай.

– Таня замучила меня своей диетой, – тяжело вздохнул Александр Петрович. – Салатом накормит на ночь, а мне бы жареного мяса, да ещё с кровью. – Он вынул из холодильника варёную колбасу, отрезав приличный кусок, положил пару кусочков и в мою миску.

– Будешь? – спросил он.

Никогда не понимал, зачем спрашивать, если уже положил? Я заметил, люди иногда задают такие наивные вопросы, просто диву даюсь!

– Таня – она, конечно, дело говорит, – сказал хозяин, накладывая на хлеб сыр и колбасу. – Надо правильно питаться, вести здоровый образ жизни, но, понимаешь, котейка, иногда так хочется чего нибудь вредного!

Жена ругает меня за лишний вес, говорит, похудеть надо, от этого и давление скачет. Она сама, ты видел, какая стойкая, не женщина, а кремень. – Александр Петрович сжал кулак в воздухе. – Поражаюсь её силе воли. У меня вот и сила есть, и воля тоже есть, а силы воли нет, – засмеялся он, набив полный рот колбасой.

Не в обиду, конечно, – продолжил ночной кухонный гость, – но я заметил, что женщины в вопросах, касающихся самодисциплины и уж тем более еды, сильней нас и гораздо выносливей. Понимаешь, кот, если я на работе целый день буду салатами питаться, то мой мозг перестанет функционировать, – заметил Александр Петрович, – а это недопустимо. Кто ж будет семью кормить?

Он проглотил бутерброд, запил соком и сказал:

– Ты, конечно, Сократище, та ещё заноза, но, знаешь, за что я тебя люблю? – Хозяин пристально посмотрел на меня и погладил по голове.