— Бедную девушку каждый обидеть норовит, — всхлипывая, произнесла та, пряча деньги в карман джинсов, — денег немножко дадут и думают, что все можно, а.., человеческое достоинство?

Но зрителей у нее больше не было: Альберт Николаевич Крылов уже захлопнул дверь квартиры.

Миновав Вознесенский проспект, Леня выехал на набережную Обводного. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он заметил серый «форд», который уже давно держался за ним, как приклеенный.

Маркиз снизил скорость — и «форд» тоже притормозил, нажал на газ — и «форд» прибавил ходу.

Около Ново-Московского моста дорога ушла в тоннель. Выскочив наружу на другой стороне моста, Леня резко развернулся и по встречной полосе движения вывернул на Московский проспект, а с него — на Малодетскосельский. На этом узком, разделенном бульваром проспекте очень многие автолюбители оставляют возле тротуара припаркованные машины, в результате по оставшейся свободной части дороги едва можно проехать в один ряд. Лене пришлось снизить скорость, потому что перед ним еле тащился темно-синий «опель». Косясь в зеркало заднего вида, Леня даже посигналил тихоходу, хотя у того на заднем стекле был приклеен круг с изображением чайника и выразительная надпись: «Еду как умею».

Естественно, водитель «опеля» никак не отреагировал на Ленины сигналы и даже снизил скорость еще больше, хотя это казалось почти невозможным.

Леня вполголоса выругался. Того и гляди, появится серый «форд», от которого он надеялся оторваться…

Легок на помине, «форд» появился в зеркале.

Леня вертел головой в поисках какого-нибудь проходного двора, в который можно свернуть, но ничего похожего вокруг не было.

И тут, немного не доезжая до перекрестка, где Леня надеялся вырваться на оперативный простор, проклятый «опель» вообще остановился.

Маркиз не удержался от крепких выражений, ударил обеими руками по рулю и, выйдя из машины, двинулся к «опелю».

— Ты что, второй день за рулем? — спросил он, наклонившись к водительскому окну.

— Нет, не первый, — ответил водитель «опеля», поворачиваясь к Лене лицом.

Это был коренастый крепкий мужчина с густыми рыжеватыми волосами и красной, как у большинства рыжих, кожей. Тот самый, с которым Леня столкнулся в квартире любительницы оперы Аллы Викторовны.

— Тебя из «Горэнерго» уволили или сам ушел? — осведомился рыжий, нагло ухмыльнувшись и запустив руку во внутренний карман куртки.

— Сам ушел, — ответил Леня, шарахнувшись назад, — и от тебя, рыжий, уйду!

Но его намерению не суждено было осуществиться. Сзади его схватили за локти двое парней, взглянув на которых, Леня понял, что его грим «под блатного», который он сделал перед визитом в банк, никуда не годился. До настоящих братков, таких, как эти двое, ему было далеко.

— Ну что, Колобок, — насмешливо проговорил рыжий, выбравшись из машины и приблизившись, — и от дедушки ты ушел, и от бабушки ушел, а от меня, рыжего, фиг ты уйдешь! Придется тебе со мной прокатиться…

— Куда это? — прохрипел Леня, безуспешно пытаясь вырваться из рук «двоих из ларца».

— На кудыкину гору, — лаконично ответил рыжий, — для важного разговору.

— О чем с тобой разговаривать? — не сдавался Маркиз.

— Любопытный попался! О чем-о чем, сам же говорил — за мной недоплата, вот я и хочу расплатиться!

Братки подтащили Леню к его машине и втолкнули на заднее сиденье. Один из них сел за руль, а второй — рядом с Маркизом, залепил его рот куском пластыря, а на лицо набросил темный шарф.