Человек, понявший это (и многое другое), естественно, не может обойтись без пары стаканчиков на сон грядущий. Конечно, пара стаканчиков не смогла бы подвигнуть меня на удаление пронзительно уничижающего котиного глаза при помощи перочинного ножичка, как сделал это герой Эдгара По (который, кстати, был горьким алкоголиком), но чем черт не шутит? Ведь ежедневная пара стаканчиков – это счастливая семейная пара, весьма склонная к размножению.

Нет, я не алкоголик, не подумайте – не было у меня в родне алкоголиков, и пока не параноик. Но этот кот... Как только я его увидел, в меня вошло понимание, что явился он по мою жизнь, явился, чтобы сунуть ее себе под хвост, сунуть нагло и насильственно.

И поэтому, расположившись удобнее, я стал думать, как избавиться от навязчивого наследства, вне всякого сомнения, намеревающегося пометить в личную собственность меня самого и единственное, что у меня есть – мою территорию, мою уютную квартирку, мое второе я. В том, что от наследства придется избавляться – грубо и насильственно – сомнений не было: лишь хитрое и злонамеренное животное могло незамеченным сопроводить жертву до станции, а ведь до нее я шел километров пять, шел, любуясь видами, в том числе и остававшимися за спиной.

И еще кое-что подталкивало меня к решению проблемы насильственным путем. Это кое-что было убеждением, что не кот, завещан мне, а я коту.

– Хорошо, что в дом не пошел, – подумал я, пристально посмотрев на животное, продолжавшее сверлить меня глазами. – Если бы пошел, точно увидел бы на кухонном столе записку, заверенную нотариусом, записку примерно такого содержания:

Милый Эдгар!

Я до сих пор сержусь, что ты не поехал со мной в Аргентину. И потому из вредности своей душевной (ты же знаешь, я всегда была бякя), завещаю тебе своего племянника, Васю Чернова или Карабаса (так я называла его, за своевольный нрав и неосмотрительные поступки). Будь с ним построже и присматривай пристально – он, как и ты, форменный кот и лиса, к тому же еще и разгильдяй. Целую тебя в сладкий носик. Если можешь, прости за измену. Мур-мур-му, твоя Киска Вика.

P.S. Сегодня шла по пляжу с гаучо, и показалось – ты перебежал дорогу!

Всмотревшись в воображаемое письмо, я увидел под текстом дату смерти тетки. Взгляд мой, став убийственным, впился в уверенно-вальяжное животное с намерением установить его слабые и сильные свойства.

«Голова круглая, большая, из петли не выскользнет, – отмечал я. – Шея толстая, упитанная – ей предстоит стать много тоньше.

Тело мускулистое – представляю, как оно повиснет окоченевшей на морозном ветру половой тряпкой. Ноги, то бишь лапы... Что это такое?!

Лапы у кота были не иссини черными, как тело, но коричневыми, шерстка на них была длиннее, и потому мое достояние казалось обутым в сапоги.

– Да ты в сапогах! – залился я смехом. – Это ж надо! Да еще, кажется, шестипалый!

Я пересчитал пальцы кота – он отнесся к этому великодушно, то есть подал мне одну лапу за другой. Пальцев оказалось 26!

– Да ты мутант батенька... – проговорил я, закончив с арифметикой. – Насколько я знаю, кот, попавший в книгу рекордов Гиннеса, имеет на один палец меньше. Кот-мутант! Черт, разве могло что-нибудь другое упасть на мою голову, после той вороны...

Набожная на вид женщина в золотых очках, дремавшая через сидение напротив, очнулась от поминания черта и посмотрела неодобрительно. Девушка из породы мобилов, сидевшая рядом с ней, оторвалась на секунду от своего телефончика. Кот пошевелился, как бы ослабляя хватку удавки, и сказал «мя-я-у» со смыслом: «Ну, мутант. А что?». И улыбнулся потом, открыто и доброжелательно. От этой улыбки мысленная веревка, сжимавшая его шею, мигом исчезла, и он показался мне уже не исчадием ада, злонамеренно свалившемся на голову, а свойским парнем, с которым легко идти по жизни.