Бур так спешил, что прорвался к нам через минуту. Выплюнув из отверстия кирпичную крошку, он, рыча от природной свирепости, двинулся к моему лицу. Недоуменно покачав головой, я взял в руки трубу. Этого демарша оказалось достаточно — бур, не желая в расцвете лет получить травматический сколиоз, скоренько ретировался.

— Сейчас газ пустят, — расширила глаза Наталья. — Обычную углекислоту. И мы задохнемся.

— Против лома нет приема, — сказал я и, отбросив трубу, пошел к ней.

Мы обнялись, сожалея, что на полу вода, стали целоваться. Тут раздался шорох, я обернулся к произведению бура, то есть отверстию, и увидел, что из него торчит серая полиэтиленовая трубка. Из ее зева, наискось срезанного, вился прозрачный дымок.

Наталья прижалась крепче. «Все!» — сказала она, когда наши тела соединились в одно.

Военная моя специальность была «химик», и я хорошо знал все отравляющие вещества. Зоман, зарин, фосген, люизит — красиво звучит, не правда ли? Так вот, нюхнув воздух, я сразу определил газ, которым травила нас Надежда. И крепко обняв девушку, сказал подрагивающим голосом:

— Есть хорошая новость и плохая, С какой начать?

— Начни с хорошей…

— Этот газ действует медленно, очень медленно…

— А плохая?

— Нет такого ОВ, которое убило бы столько людей…

— Так что это такое?!

— «Парламент», — засмеялся я. — Они услышали твои слова «Сейчас газ пустят», и Надежда выдохнула сигаретный дым в трубку.

Наталья постаралась засмеяться. Получилось неважно, и она устремила ко меня свои невозможно синие глаза:

— Но почему они сверлили? И зачем трубка?

— Не знаю. Может, Надежда решила обеспечить нас питьем и жидким питанием.

— Смотри, из нее что-то потекло. Что-то бурое…

Я обернулся и, поняв, что течет из трубки, натурально помертвел. Эта Надежда с ее неуемной фантазией!

— Что с тобой? — испугалась Наталья ватному выражению моему лица.

Сглотнув слюну, я вырвался из ее объятий, бросился к трубке. Бурая жидкость уже текла вовсю. «Через десять-пятнадцать минут ее будет по колено, — судорожно думал, я пристально ее рассматривая. — И я утону.

Я утону, ибо за десять-пятнадцать минут наберусь до смерти».

Из трубки с дебитом декалитр в час лилась знаменитая вишневая наливка фон Блада. Надежда, тесно пообщавшаяся со мной, прекрасно знала мои слабые стороны.

Пахла наливка замечательно, и я механически поднял с пола пакет из-под сока.

Подумал: — выпью литр, и хватит!

Распахнул зев пакета, тем увеличив его вместимость граммов на сто пятьдесят.

Подставил под струйку. Она зажурчала, заполняя мою погибель.

Слушая, я представил, как божественный напиток льется мне в желудок, льется, согревая и суля простое физиологическое счастье.

Пакет тем временем наполнился, наливка потекла через край.

Липко оросила руки.

Я глянул на Наталью виноватыми глазами заштатного пьяницы — она смотрела внимательно, и ее внимание было густо засеяно семенами презрения.

Все решило воображение. Я увидел двойное небесное тело — краеугольный узел вселенной, и спутник между ними. Спутник готовился катастрофически столкнуться с одним из тел. Вот, он достигнет своего, и все, конец мирозданью!

Двойным небесным телом были мы с Натальей, спутник был доверху полон вином. И он приближался ко мне, движимый неумолимыми силами тяготения…

Честно сказать, я удивился своему поступку. Если бы кто-то мне сказал, что придет время, и я брошу в угол тысячу сто пятьдесят миллилитров прекрасного вина, я бы рассмеялся ему в лицо.