— Девятнадцать. А тебе?

— Двадцать четыре.

Мы замолчали. Проехала машина. Поднялся ветер. Он прошелся по высокой траве, словно погладил ее, приласкал. Только ни думать, ни вспоминать. Раньше получалось ведь запирать мысли, почему сейчас они меня не слушаются? Может потому что я скучаю по нему?

— Мы с тобой как из дурацкого аниме. Парень, девушка и дерево. Мальчонку не считаю. Он где-то далеко от нас.

— Что такое аниме? — Спросила я.

— Мультики японские в основном про школьную любовь.

— Не смотрела.

— Ничего не потеряла. Они дурацкие.

— Зачем же ты их смотришь? — Спрашиваю я.

— Не знаю. — Он на минуту замолчал. — Лера, вот ответить мне на один вопрос. Ты же женщина. Так ведь?

— Так. — И к чему это он?

— Почему вы все такие…

— Какие мужики такие женщины.

— Хочешь сказать, что я сам виноват? — Он сидит и смотрит на меня. Почему в его глазах столько боли?

— Нет. Ты не виноват. — Я не знаю ответа на его вопрос, потому что не знаю ситуации в целом. Но если ему нужно, чтоб кто-то простил его, пусть этим человеком буду я. Он и так был погребен под чувством вины. Слишком сильной вины, чтоб ее мог выдержать один человек на своих плечах.

Мы расстались с ним в городе. Больше не разговаривали. Каждый думал о своем. А дома меня ждал холодный черный чай и корыто, в котором можно было охладиться после жаркого дня. Человек ко всему привыкает, даже мыться в тазу. Хотя раньше мне такое в страшном сне не привиделось бы. Я включила телефон, чтоб дозвониться хозяйки квартиры, нужно было договориться, когда отдать деньги. Она сказала, что за ними зайдет ее сын. Стоило мне закончить разговор, как раздался звонок. Нужно научиться прежде чем отвечать, смотреть на экран, чтоб понять кто звонит.

— Привет, Лера. Думаешь обо мне?

— Нет. — В жаркой квартире стало холодно, как в морозильнике.

— А я о тебе вспоминаю.

— Больше мне не звони. — Заканчиваю разговор. Телефон продолжает звонить. Один пропущенный, два, три, десять… Я не выдержала и взяла трубку.

— Все-таки сдалась. — Довольно говорит он. — Ничего, я тебя тогда сломал, сломаю и сейчас.

Гудки. Трясет. Как же холодно. Надеваю толстовку. Звонок в дверь. Какой же он противный. Хуже чем телефонный. На пороге Антон с полтора литровой бутылкой пива.

— Я вроде не приглашала.

— А я как Винни-Пух, без приглашения хожу.

Он в наглую проходит в квартиру на кухню. Открывает бутылку.

— Кружки давай.

— Я не буду.

— Почему? — Смотрит вопросительно.

— Потому. Для ребенка вредно. — Ставлю перед ним кружку.

— Значит не сделала? — Он все также смотрит на меня.

— Нет. Не сделала.

— Почему? — Наливает себе пива.

— Тебе какое дело?

— Никакого. Просто интересно. — Улыбается. Развалился на стуле вальяжно. А глаза серьезные. Не соответствуют ни позе, ни напущенной расхлябанности.

— Подумала и решила, что не могу и все.

— Чего значит не могу? Все делают, а ты не можешь. — Хмыкнул он.

— А я не могу пойти к врачу и попросить вынуть из меня этого ребенка, из-за того, что он решил родиться не вовремя. Как представлю, что оборву человеческую жизнь, чувствую себя настоящей преступницей.