Классная руководительница ушла. Лёня тут же прислонил к шкафу около входа гитару и громогласно заявил: «Чур, моя кровать посередине! И я первый иду мыться!» Ни я, ни Алина с ним не спорили. Волкова уже застолбила место у окна (с видом на мемориал и телебашню). Я бросил на полку для чемоданов сумку, уселся на кровать у входа. Почувствовал под собой пружинный матрас (как и тогда). Вздохнул. Снова пробежался взглядом по номеру. Покачал головой. Пробормотал: «М-да. Дежавю». Отметил, что стол, кровати, кресло, шкаф и даже торшер выглядели удивительно знакомыми, но почти новыми. Вспомнил: за ближайшие десятилетия они поизносятся и состарятся… и останутся на прежних местах.

* * *

Свечин за стеной горланил патриотические песни — в ванной комнате шумели струи душа.

Я пересел на кровать, что стояла в шаге от окна. Рассказал Алине о встрече с журналисткой.

Волкова побледнела.

— Что теперь делать? — спросила она.

Мне почудилось, что Алина задержала дыхание.

Пожал плечами.

— Ничего, — сказал я. — Отдыхать. Гулять по Москве. А если не хочешь с ней беседовать…

Волкова помотала головой.

— Не хочу, — сказала она.

— Тогда не попадайся этой тётке на глаза, если она вдруг вернётся в гостиницу.

Я привстал, прикрыл форточку: музейный запах из комнаты выветрился, стало прохладно.

— Ну а если столкнёшься с ней, то отправь её в долгую пешую прогулку.

Алина опустила глаза.

— Она узнает, где я теперь живу. Опять… начнётся.

— Ничего не начнётся, — сказал я.

Поправил очки.

Добавил:

— Если бы захотели, то давно бы тебя нашли.

* * *

Обедали мы не в гостинице. Но Снежка пообещала, что в «Космосе» мы позавтракаем: завтрак входил в стоимость нашего номера (за который каждый из нас отвалил большие по нынешним временам деньги). На московских улочках наша классная руководительница отыскала общепитовскую столовую (не иначе как с чужой подсказки). Там мы плотно поели, затарившись по стандартной программе: первое, второе и компот. Сытыми и повеселевшими зашагали в направлении ВДНХ. По традиции разбились на группы. Лёня Свечин присоединился ко мне и Волковой. Я отметил, что Вася Громов с приятелями наворачивали круги вокруг Сергеевой; парни развлекали Лидочку рассказами и шутками (Наташа Кравцова в Москву не поехала).

Я шагал по неровному, потрескавшемуся тротуару; обходил лужи. Оглядывался по сторонам, рассматривал улицы современной столицы. То и дело извлекал из памяти облик московских улиц из будущего. Сравнивал эти воспоминания с тем, что видел сейчас. Почти не замечал вокруг себя ярких огней. Зато повсюду алели флаги: город украсили в канун праздника. По будто бы усохшей проезжей части не пролетали блестящие иномарки (если не считать за таковые давно примелькавшиеся на советских дорогах венгерские «Икарусы»).