— Нищей, — повторила Китти, будто слово было ей незнакомо.

Лорд Бидденден придвинул стул и сел рядом с ней, завладев ее рукой и поглаживая ее.

— Да, Китти, вот вкратце суть дела. Я не удивлен, что вы потрясены! Ваше отвращение разделит любой человек с сердцем. Печальная правда заключается в том, что вы не можете быть независимой по рождению, ваш отец — человек прекрасной фамилии, конечно, — поступил недальновидно, благодаря благородству моего дяди, удочерившего вас, вы выращены в условиях, на которых мы не будем останавливаться, — чуждая всему изящному в жизни, бедная сирота без покровителя, который дал бы вам положение в обществе! Дорогая Китти, боюсь, скоро вы сочтете себя счастливой, окажись в положении мисс Фишгард!

Выразительное понижение голоса говорило о том, что он открыл ей тот предел будущего падения, который подсказала ему его буйная фантазия.

Мрачная торжественность возымела эффект, девушка инстинктивно взглянула в сторону пастора, на чье мнение привыкла в последние годы полагаться.

— Не имею права лгать. Это правда, — тихо откликнулся Хью. — В то же время я должен заметить вам, что, каково бы ни было поведение дяди сегодня (с моей точки зрения, неподобающее), вы должны быть признательны ему за щедрость и великодушие в прошлом.

Она выдернула руку из пухлой, теплой руки Биддендена и вскочила, воскликнув:

— Надеюсь, меня никто не посмеет назвать неблагодарной, но когда вы упоминаете о щедрости, я чувствую, что сердце у меня сейчас разорвется!

— Китти, Китти, не будьте так несдержанны! — остановил ее Хью.

— Нет, нет, вы не понимаете! — кричала она. — Все говорят о его состоянии и знают, что оно велико. Но я не имела ни малейшего повода даже заподозрить это! Если он и поддался благородному порыву, когда удочерил меня, то, по крайней мере, вознаградил себя за прошедшие годы! Нет, Хью, я не замолчу! Спросите бедную Фиш, какое жалованье она получает за мое обучение! На какие уловки ей приходилось очень часто пускаться, чтобы я не ходила в лохмотьях! Ну, может быть, не буквально в лохмотьях, но только взгляните на платье, которое я ношу!

Все три джентльмена повиновались ей, но, возможно, только лорд Бидденден признал справедливость ее сетований…

— Вы выглядите прекрасно, Китти, — прервал ее Хью, — уверяю вас. Приличие и опрятность…

— Я не хочу приличия и опрятности! — Китти рассердилась. Ее щеки горели, глаза сверкали. — Я хочу иметь элегантные платья, волосы, подстриженные по последней моде, я хочу посещать балы и рауты, театр, оперу, а не выглядеть маленькой гадкой неряхой!

Опять-таки лишь Бидденден оказался способен ее понять.

— Вполне естественно. И ничего удивительного. Вас всегда держали взаперти. Вы, вероятно, ни разу не были даже в концерте!

— Совершенно верно, — согласился Хью. — Я часто напоминал дяде, что потворство полезным, до некоторой степени, развлечениям для вас, Китти, должно лишь приветствоваться… Но, увы, боюсь, что привычки и предрассудки слишком укоренились в нем! Я не могу польстить себя мыслью, что мои слова имели хоть какой-то вес…

— Справедливо, — согласился с ним Бидденден, — и так будет всегда, пока вы останетесь под этой крышей, Китти.