— Клянусь Юпитером, да! Без сомнения. Но знаешь, Кит, на твоем месте я бы не выбрал Хью. Хорош собой, конечно, но страшный сухарь. А спина — как у скумбрии! Никогда такого не видел. Однажды предложил поучить его кланяться, так он скосил глаза на нос и заявил, что это очень любезно, но он не желает меня затруднять. В сущности, какое тут затруднение! Предложил потому только, что он мне доводится кузеном.

— Да, железный характер, — констатировала Китти. — Но мне было не до того. Он сказал, что готов жениться на мне, потому что иначе я останусь нищей. В общем, из рыцарских чувств, а не из л-любви ко мне и не из-за наследства!

Заметив, что глаза у нее полны слез, мистер Станден сделал достохвальную попытку предотвратить сцену, одна мысль о которой вызывала у него острое чувство неловкости.

— Нашла о чем плакать! — утешал он. — Ну и история! Не поверил бы, если бы рассказали! Мешок с фантазиями — не иначе! Господи, ну кто бы мог подумать, что Хью явится этаким капитаном Шарпом!

— Джордж того же мнения. А Хью намеревался давать мне уроки и утверждал, что мне нечем заработать себе на хлеб, и все они уверены, что я счастлива буду выйти за одного из вас, и я выбежала из комнаты, и Фиш не нашла ничего лучшего, чем заявить, что это романтично! Романтично! Даже чересчур, Фредди! Вот я и решила им всем показать! Я украла деньги, отложенные на ведение дома, и пришла сюда. Здесь Ашфордская почтовая карета делает остановку. А из Ашфорда я могу доехать до Лондона.

— О, — многозначительно произнес Фредди, — разумно. По крайней мере… Не хочу обескураживать тебя, но что ты собираешься делать в Лондоне?

— В том-то и дело! — Крупные капли слез поползли по щекам Китти. — Я слишком вспылила, чтобы подумать об этом сразу. Но когда я одна шла по полю, не зная, куда или к кому — ведь у меня никого нет на свете, — поняла, что каждое слово, сказанное Хью, правда!

— Нет, нет, — слабо запротестовал Фредди. Мисс Чаринг, после непродолжительных поисков носового платка, стала вытирать лицо краем плаща.

Смятение, отразившееся на лице мистера Стандена, уступило место явному неодобрению.

— Ну же, Китти, перестань, — восстал он, — возьми мой!

Мисс Чаринг приняла, захлебываясь от слез, предложенный ей изящный платок и решительно облегчила хорошенький носик.

Сообразив, что у него есть с собой еще несколько носовых платков, мистер Станден перешел к утешениям.

— Что толку плакать, — уговаривал он, — придумай что-нибудь! Держись!

Его предложение, сделанное из лучших побуждений, вызвало новый поток слез.

— Я думала и думала, и ничего не могу поделать! Но я скорее умру, чем вернусь в Арнсайд!

Тут их прервали. Трактирщик, снедаемый естественным любопытством, постучал с извинением и появился с дымящейся чашей ромового пунша, которую он водрузил на стол со словами:

— Ваш пунш, сэр. Вы приказали в девять часов, сэр, не так ли? Как раз сейчас било девять!

Мистер Станден не мог припомнить, чтобы он что-либо просил, и хотел уже было отказаться, но потом решил, что, пожалуй, самое время подкрепиться. С удовольствием отметив, что Китти перестала плакать и отвернулась, он осмелился предложить ей стакан миндального ликера. Она молча покачала головой, и трактирщик, придвигая к чаше два стакана, заметил:

— Возможно, мисс захочет глоточек пунша, чтобы согреться. Метель, хотя и тает, сэр. Надеюсь, не дурные известия о мистере Пениквике?

Фредди, который еще раньше торопливо выдумал историю, чтобы оправдать экстраординарное присутствие мисс Чаринг в «Голубом драконе», оказался на высоте положения.